Проклятые вечностью (СИ)

И действительно, в чем? Не так давно она всей душой жаждала высшего прощения и теперь, когда получила реальный шанс на искупление, не могла проронить ни слова. Ее глодали лишь два греха: убийство мальчика в порыве кровавой жажды и предательство семьи. Не проходило дня, чтобы она не корила себя за первое, а вот второе, похоже, она смогла себе простить, именно поэтому принцесса боялась переступить алмазный порог. Больше всего Анна страшилась встречи со своими предками, которые были обречены на вечное заточение в Чистилище из-за того, что их нерадивая родственница полюбила злейшего врага, презрев священные клятвы. Девушка всей душой стыдилась этого поступка, но уже не могла отречься от своих чувств к вампиру. Кровь и любовь навеки соединили их души, поэтому если Дракуле суждено отправится в ад – она последует за ним.

Неуверенно оглянувшись на графа, принцесса увидела в его взгляде молчаливое смирение. Он все понимал – не мог не понимать, но и помешать ей был не в силах. Анна знала, что ее покаяние воздвигнет между ними непреодолимую стену, оставив их души томиться в разных мирах. Ее до скончания веков заточат в Чистилище, а вот ему путь в ад был давно заказан. Смерть навеки разлучит их, а короткое бессмертие будет отравлено горечью ее поступка, ибо покаяние означало бы сожаление о содеянном: о любви, о страсти, о духовной близости. Обо всем, что произошло меж ними за столь короткое время. Жалела ли она об этом теперь?

– В чем ты раскаиваешься? – слегка сжав ее ладонь, произнес Адониэль, выводя девушку из молчаливой задумчивости. Анна взглянула на Дракулу, желая, чтобы он попросил ее об этом, но граф, как нарочно, отвернулся в другую сторону, стараясь побороть своих внутренних демонов. Это был момент истины: сейчас или никогда. Переступив порог, она либо навсегда попрощается с прошлым, избрав вечную ночь, либо получит шанс на искупление, обрекая свою душу на вечное заточение в Чистилище в кругу семьи.

– «Сейчас или никогда!» – мысленно произнесла Анна, взглянув в медовые глаза Серафима. Несмотря на всю его надменность, такие добрые и теплые. Подумать только, обитатели небес тоже носили маски. Эта новость стала для нее настоящим открытием, но что скрывал божий страж за своей личиной? Немой вопрос так и повис в воздухе, не услышанный никем из присутствующих.

– Итак… – протянул он.

– Я раскаиваюсь, – сама того не желая, девушка выдержала театральную паузу, натянувшую нервы присутствующих до предела.

– Да, дитя…

– Я раскаиваюсь в убийстве невинного ребенка! – выдохнула она. Если бы принцесса не была столь погружена в собственные переживания, она непременно заметила, что вздох облегчения вырвался из груди Дракулы, облокотившегося на столешницу, чтобы не потерять равновесия. Эти слова были для него желанней самых красивых любовных клятв, ибо за ними скрывались не лицемерные посулы, то были истинные чувства – сознательное решение возлюбленной быть с ним даже в самой глубокой преисподней. Несмотря на всю трагичность происходящего, он не мог воспринимать случившееся иначе, как благословением небес. Впервые за века граф вознёс искреннюю молитву Создателю, чувствуя, как за спиной вырастают крылья.

– Это все? – произнес Адониэль, испытующе глядя на нее.

– Да, – кивнула Анна, переступая грань между мирами.

– А в чем хочешь покаяться ты? – ангел перевел взгляд на Селин, стоявшую рядом с принцессой. Вампирша давно приняла свою темную сущность, сумела обуздать кровавую жажду, питаясь, не убивая своих жертв, хотя всякое случалось за вечность в ночи. Она не желала каяться в своей природе, но душу ей тянул другой грех, и имя ему – предательство. До сих пор она не могла простить себе своего позорного бегства. Виктор, сколь бы гнусен не был его поступок, заменил ей отца, а она бросила его ради помощи оборотню и злейшему врагу их клана. Она предала не только старейшину, она предала свой клан, ведь за грех Виктора наказание понесут все.

– Предательство! – вставая подле Анны, произнесла вампирша.

Адониэль перевел глаза на Ван Хелсинга, у которого от злости на «брата» перехватило дыхание. Они оба были приближены к Творцу, веками стояли подле его небесного трона, ожидая распоряжений, а теперь он был вынужден выворачивать душу перед тем, кому меньше всего желал открывать свои тайны. Ангельская братия была не столь непогрешимой, как принято считать: серафимы никогда не были друзьями архангелов – так исторически повелось и продолжалось по сей день. В небесной иерархии они принадлежали к разным чинам, ибо первые восхваляли деяния Господа, а вторые с мечом в руках охраняли его царствие. Воины и приближенные, чиновники, властителя Вселенной, – две небесные касты, никогда не питавшие особой симпатии друг другу.

– Гавриил, – не без удовольствия произнес ангел, – в чем желаешь исповедаться ты?