Проклятые вечностью (СИ)

Поглядывая в высь, сокрытую свинцовыми тучами, послушник тщетно пытался отыскать какие-то знамения, свидетельствовавшие о том, что его товарищам удалось покинуть загробный мир, но лишь комета, огненной змеей расчертившая небеса, стала предвестницей скорого парада планет, приближавшего апокалипсис. Оставалось дождаться лишь всадников, которые ураганом пронесутся по разоренной земле, сея войну, голод и смерть. В какой-то момент Карлу начало казаться, что Мираксис и стал воплощением этой четверки, оставляющей после себя нескончаемый хаос. Интересно, сколько раз за свою тысячелетнюю историю мир находился на пороге судного дня? Сколько раз неизвестные воины, благословленные Создателем, спасали его от страшной участи? Удастся ли сделать это сейчас? Десятки вопросов роились в его голове, а дорога все ближе подводила его к цели.

Спустя несколько дней, прорезая башнями небеса, черной громадой вдалеке показался родовой замок Анны. Лес расступился, обнажая укрытые снегом нивы, а дальше, погруженная в сон, перед его взором кучкой домишек, укрытых снежной пеленой, расстилалась Васерия. Обогнув городское кладбище, мужчина оставил за спиной сосновый бор, направляясь к не менее величественному строению, ставшему вратами Ледяной пустыни.

Благоразумно рассудив, что Дракула выведет товарищей тем же путем, что указал ему, послушник расположился в главном зале, напротив северной стены, где не так давно располагалась лаборатория графа.

Минуты тянулись невыносимо медленно, то и дело мысленно подгоняя стрелки часов, бегущие по циферблату, послушник подскакивал при каждом шорохе, подходя к стене в надежде встретиться с душами, бежавшими из заточения потустороннего мира. Но ничего не происходило. Им удалось найти адские врата в положенный срок – на остальное Создатель отвел им больше времени, и на том «спасибо». Единственное, что оставалось послушнику, это ждать, со страхом представляя себе, как его товарищи стремительно движутся вглубь коварного и зловещего ледяного безмолвия, именуемого адом, которое готово было обрушить на них не только свирепые ураганы, но и самые страшные кошмары, которые он, божий человек, даже не мог себе представить без душевного трепета.

С этими тяжелыми мыслями, откинувшись на небольшой кушетке, плененный усталостью и ожиданием, Карл погрузился в беспокойный сон, то и дело возвращаясь мыслями к своим товарищам, боровшимся с судьбой в самой жуткой из темниц, когда-либо придуманной высшими силами.

***

Чистилище, открывшееся их взгляду, представляло собой огромный остров посреди океана Бытия. То и дело к его скалистым берегам причаливали челны, привозившие новые души, успевшие покаяться в своих грехах. Ступая по каменистой земле, они, проходя сквозь очищающее пламя, на коленях поднимались на гору Раскаяния, взывая к милости Создателя.

– Нам туда! – указывая на вершину горы, произнес Дракула.

Анна проследила взглядом за его рукой, вцепившись в плечо графа, чтобы не потерять равновесия, настолько потрясло ее ужасающее зрелище.

Пред ними простиралось нескончаемое огненное месиво: языки пламени, высокие как башни замка, оставляли свои смертельные поцелуи не только на каменной лестнице, спиралью поднимающейся к обители раскаяния, но и на ногах грешников, поднимающихся на вершину. Невольно принцесса задумалась о том, что Чистилище, открывшееся им, не многим отличается от канонического ада, которым с детства пугают католиков. Разница заключалась лишь в том, что муки чистилища заканчивались в тот момент, когда души поднимались на последнюю ступень, а дальше было лишь бесконечное ожидание, лишенное надежды. В этом и крылся замысел Создателя: лишь сумевшие сохранить веру получали билет на небеса.

– Это ужасно, – прошептала Анна, проследив взглядом за поднимающимися душами. Взгляд застыл на гипнотизирующем пламени, не привычном для человеческого взгляда. Оно было не оранжево-красным, как в мире людей; не зеленовато-желтым, как в обители падших; оно фиолетово-черным, как ночные небеса. Поразило принцессу еще и то, что вокруг царила мертвая тишина: ни завывание ветра, ни стенания грешников, ни потрескивание огня не смели нарушить безмолвия этого места.

– Почему они молчат? – проговорила Селин, наблюдая за тем, как несчастные, объятые священным огнем, карабкались в гору по крутой лестнице. Одни двигались быстро, перешагивая через несколько ступенек, другие, напротив, постоянно падая назад, оступаясь, поднимались со скоростью раненой черепахи. Многие несчастные были с головы до пят, будто в черные саваны, окутаны языками огня, у других же горели только руки или ноги. Видимо, величина огня определялась тяжестью греха. Чем больше пороки, тем сильнее пламя, сжигавшее их.