Проклятые вечностью (СИ)

Кабинет встретил его притушенным пламенем, едва освещавшим огромное помещение. Сквозь сомкнутые портьеры едва проникал солнечный свет, создавая вокруг таинственную атмосферу. Пододвинув к креслу небольшой пуф, охотник блаженно откинулся на мягкие подушки, закрывая глаза.

– О, женщина, имя тебе «коварство»! – раздался знакомый голос подле него. Охотник открыл глаза и только сейчас, в дальнем углу, заметил графа, потягивающего бурбон. – Бог наделил ангельски привлекательную девушку дьявольским характером? – ехидно усмехнулся вампир.

– Селин…

– О, не бери в голову, – Владислав небрежно его перебил. – Господь сотворил женщин для того, чтобы они перечили нам.

– Философия жизни? – горько усмехнулся охотник.

– Скорее алкоголь! Присоединяйся, – он указал на второй бокал, в котором уже плескалась янтарная жидкость. Залпом осушив его, Ван Хелсинг наполнил еще один. – Знаешь, чем прекрасен бурбон, Гэбриэл? – невозмутимо продолжил Дракула, будто только и ждал слушателя. – Тем, что он гасит огонь в наших душах, топит горечь отчаяния. Когда люди пьют вместе, они усиливают то общее, что их связывает. Так и с нами, только нас связывает нечто большее, чем любовь к хорошим напиткам: общая ненависть и война и, разумеется, женщины, а бурбон – это отдушина, преображающая нашу ночь. Он примиряет нас с собой и дает силы жить и надеяться. Мы испытываем радость, заново узнавая друг друга и примиряясь с собственными демонами. Пить по другой причине, как по мне, просто глупо. А одиночные возлияния, вообще, сравнимы с изменой отечеству. Кто пьет один, чокается с Люцифером, а я итак отдал ему все, чем обладал. Так что я рад твоему приходу, – Владислав поднял бокал.

Искусство распития горячительных напитков граф усвоил еще в смертной жизни. Притворяться подшофе, чтобы узнать желаемое – трюк простой и действенный. Через три бокала они смогли прийти к соглашению, но вот искренней беседы у них не получалось. Пустяковый разговор сменился тишиной, ставшей предвестницей напряженного молчания. Прочесть мысли Ван Хелсинга у Дракулы не получалось, годы охоты научили первого защите от ментальных атак, которая не слабела даже под натиском алкоголя, а приподнять завесу тайн, которые с каждым днем тяготили его все больше, по собственной воле охотник не желал.

– Я думал, что вампиры не могут употреблять человеческую пищу, – произнес охотник, наблюдая за тем, как Владислав осушил еще один стакан. – Когда Селин попробовала абсент, она едва смогла оставаться в сознании.

– О, Гэбриэл, ты как обычно забываешь, что я особенный, – при этих словах граф ему подмигнул, причмокнув губами. – Те, кого к жизни возвращает Дьявол, как правило, не умирают от алкогольного отравления. К таким вещам у нас иммунитет врожденный.

– Опьянение тебе не грозит?

– Как и похмелье! – усмехнулся вампир, а потом более серьезно добавил. – Знаешь, Гэбриэл, командуя армией, я усвоил одну истину: успех вылазки небольшого отряда зависит от подготовленности каждого воина. Это как цепь, где слабое звено – смерть для остальных. Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду, – возвращая себе циничное выражение лица, произнес граф. – Я не знаю, что тебя гнетет после нашего возвращения, но сейчас не время и не место для самобичевания. Каждый из нас встретился в аду со своими демонами и призраками из прошлого, такова плата за наше появление – это нужно преодолеть.

– Смею заверить тебя, что я не главная твоя проблема, – фыркнул он.

– С Анной мы уже переговорили, – отвечая на его выпад, произнес Владислав. – Уверяю тебя, она пойдет с нами до конца и не подведет в решающий момент.

– Судя потому, что ты вынужден спать на кушетке в кабинете, договориться у вас не получилось, – с ехидной ухмылкой произнес Гэбриэл.

– Следи за языком, – сверкнув глазами, произнес граф. — Ты…

– Я видел ее, – оборвал его охотник, решившись поделиться своими терзаниями. За последнее время все они укрепились в привычке перебивать друг друга. Одни могли сочти это за признак глубокого неуважения, но истинная причина скорее крылась в том, что испытания сблизили этот квартет настолько, что они научились понимать друг друга с полуслова.

При этих словах и без того бледная кожа графа стала белоснежной, а привычную ухмылку с губ стерла истинная обеспокоенность.

– Кого? – пытаясь развеять сомнения, произнес он, не желая верить собственным догадкам.

– Изабеллу, – пояснил охотник.

– Быть не может, – прошептал он, нахмурив брови, между которыми образовалась глубокая морщинка. – Она не могла попасть туда… не могла.

– Точнее не Изабеллу, а тот образ, что сохранила моя память. Она такая же, как в момент похорон. Это было последним испытанием в зале иллюзий. Демоница создала вокруг меня такой мир, который не хотелось покидать. Самое правдоподобное видение из всех, что мне приходилось видеть.

– Но все же, ты его покинул!