Проклятые вечностью (СИ)

— Я думаю, этот ответ очевиден.

— Последнее, что я помню, это то, как Виктор… — она не нашла в себе сил огласить приговор, который ей вынес старейшина клана, — потом помню голос, а дальше — пустота.

Она ненавидела Дракулу всей душой, но сейчас сил не осталось даже для этого. Он был единственным, кто мог пролить свет на тайну ее перерождения, и было бы глупо отказываться от этого знания. К тому же ничего хуже с ней уже произойти не может, а если вампир решит ее убить, что ж, этим он сделает ей большое одолжение.

— Не могу точно сказать, как ты оказалась в своем родном захолустье, думаю, они просто выкинули там твое тело, думая, что смерть прибрала тебя к своим рукам.

— Но как я оказалась здесь?

— Ты позвала меня, — проговорил он, наливая в бокал немного вина и усаживаясь в огромное кресло прямо напротив нее, — в твоих жилах отныне течет моя кровь. Она соединила нас невидимой нитью. Это своего рода дань от вампира своему создателю. Укус Виктора вел тебя к смерти, я же подарил тебе новую жизнь. Скажи спасибо, принцесса, благодаря моей крови твоя душа избежала холодной могилы.

При этих словах отступившая было ненависть, полыхнула в ее глазах, возвращая ей силы для дальнейшей борьбы. Ей уже было неважно то, как Дракула оказался в замке Виктора, или то, что их силы не равны. Имел значение лишь тот факт, что чудовище, которое обрекло ее душу на вечное пламя ада, сидит перед ней, с любопытством наблюдая за ее действиями. Казалось, что великая трагедия жизни, произошедшая с ней, была для него не больше, чем увлекательным представлением, разбавлявшим вековую скуку. Медленно потягивая багрово-красный напиток, вампир выжидал реакции, которая последует за его словами.

— Так значит не Виктору, а тебе я обязана этим проклятием! — прошипела она, выбивая из его рук хрустальный бокал, разлетевшийся на десятки осколков. — Да будь ты проклят! Клянусь, когда-нибудь я найду способ тебя изничтожить. Я ненавижу тебя. Ты лишил меня всего, чем я когда-то дорожила. Ты отнял у меня семью! Ты…

— Все-все… можешь не продолжать! Я тебя понял, — спокойно проговорил Дракула. Собственно говоря, он был даже рад тому, что она оставила позади меланхолию и перешла к злости, говорившей о том, что в ее душе остались силы для борьбы, а значит, хватит сил и на то, чтобы принять действительность. — Вечность — это величайший дар! — возразил он.

— Однако цена этого «дара» неподъемна.

— Глупости! Я подарил тебе свободу от людей. В их сердцах засела ненависть, а по венам бежит не кровь, а яд, наполняющий душу завистью. Тебе на роду было написано там за бедой встречать беду.

Поблагодари меня за то, что я разорвал этот порочный круг.

— Ты обрек мою душу на вечный мрак.

— Нам незачем выбирать сторону, которую мы хотим занять. В большей части случаев этот выбор давным-давно сделан, но в твоем… я не лишал тебя этого права. Случившееся – дело лишь твоих рук, точнее твоего сознания! Я лишь подвел твою душу к развилке на пути, но решение принимала ты. Я дал право жить или умереть – не более того. В твоей власти было отказаться от этого дара, но он был принят! Так что не пытайся сейчас найти виноватых. Анна Валериус не хотела умирать и выбрала жизнь – тут не чего стыдиться! Смерть страшит многих.

— Не так страшна смерть, как ее последствия! Ради существования бренной оболочки ты обрек на вечные муки мою душу!

— Я спас тебе жизнь. Не стоит переигрывать. По ту сторону есть только пустота, так что не стоит туда спешить!

— Спас?! — вскричала она. — Да если бы только в моей руке оказался меч, я бы поблагодарила тебя за подобное спасение. Ты – проклятие нашего рода, от которого отрекся родной отец! Из-за тебя души моих предков вынуждены гнить в чистилище, но, даже если мне придется гореть в преисподней, я освобожу их! Каждый твой шаг оскверняет землю, по которой они ходили, и воздух, которым они дышали.

Дракула, до этого мгновения хранивший невозмутимое спокойствие, сорвался с места, пригвоздив ее к стене, уперев руки по разные стороны от ее лица. В этот момент его глубокие синие глаза пылали голубым огнем, будто изменив свой цвет, а лицо приняло поистине устрашающее выражение. На мгновение Анна даже забыла, как дышать.

— Думай, что говоришь и кому говоришь! Ты ничего не знаешь о том, что произошло столетия назад. Всю жизнь тебя кормили сказками те, кто был слеп так же, как ты. Поверь, Валерий был далеко не так безгрешен, как ты считаешь. Историю пишут те, у кого есть власть. Родной отец обрек меня на муки, которые не пожелаешь даже врагу. Это он начал эту вековую междоусобицу, это он обрек свою семью на смерть, а меня… — сделав глубокий вдох, он сумел взять под контроль рвущиеся наружу эмоции и продолжил более спокойно: — Ненависть подобна змее в твоей душе, она опутала тебя своими сетями, превращая в марионетку. Поверь, ты даже не знаешь, за что сражалась все эти годы.

— Ты ненавидишь ничуть не меньше…