Проклятый

Огромную голову, слишком кошачью для птицы, слишком птичью для кошки, покрывал нежный пух. Тяжелый клюв походил на орлиный, уши были определенно кошачьи. И глаза – сперва они показались Кару черными, но сейчас он разглядел в них частые алые искры, как от ночного костра, – формой подошли бы кошке. Тело могло бы принадлежать льву, одному из тех, что изредка встречались еще в южных областях Империи. Правда, ни одному льву не сравниться с грифоном в размерах. Передние львиные лапы заканчивались изогнутыми птичьими когтями. И крылья, огромные золотистые крылья, им позавидовал бы любой орел. Перья и шерсть ярко-золотые, но в памяти Ветра Кар видел и черно-золотых, и полностью черных грифонов.

Считалось, что грифонов создали колдуны. Но разве под силу человеку создать нечто столь величественное? А если правда, если могущество колдунов так огромно – как же они позволили себя истребить?

Быть может там, в долине колдунов, найдется ответ. Все ответы. А пока довольно того, что есть. Ветер. Кар ощутил, как в груди снова растет ликование, неудержимое, готовое прорваться смехом. Он великолепен, его грифон. Он прекрасен!

«Ты – мой, – откликнулся Ветер. – Мы – вместе. Ты любишь мясо черным?»

Выругавшись, Кар бросился спасать полусгоревший обед.

Они летели до темноты, потом в темноте. Кар хотел узнать, а Ветру не терпелось показать Кару, каково это – нырять в ночное небо, видеть далеко внизу темную землю, взглядом грифона различать огромные звезды. Грифоны видят в темноте, как днем. Кар наслаждался полетом и свободой, красотой ночного неба и силой огромных крыльев; Ветер упивался радостью Кара.

Потом выбрали место подальше от людских селений. Напились из реки, смеясь и брызгая друг в друга, и устроились спать на плоской вершине прибрежной скалы. Кар прижался к теплому боку, Ветер накрыл его крылом. Внизу шумел водный поток, рядом мерно билось грифонье сердце. Разве что в далеком детстве, в материнских объятиях, Кару было так спокойно. Он заснул и во сне опять летел, и смеялся, и слышал взмахи золотых крыльев, и знал, что так будет – отныне и навсегда.

«Надо спуститься» – напомнил Ветер.

Кар зябко поежился. Здесь, в горах, он давно замерз бы насмерть, если б не тепло грифоньего тела. Последний день он летел, лежа на спине Ветра, всем телом ощущая его тепло, но все рано непрерывно стучал зубами. Не раз и не два грифон предлагал вернуться. Кар не уступал. Ночью, прижатый крылом к теплому боку зверя, согрелся, к утру же стал заходиться жестоким кашлем. Голова кружилась и казалась неподъемно тяжелой. Не на шутку встревоженный Ветер унес бы его прочь силой, но Кар сумел убедить грифона, что возвращение займет теперь больше времени, и лучше всего – быстрее найти колдунов.

И вот она, заветная долина, оттуда веет летним теплом и пряной зеленью. Грифон делает круг за кругом, а Кар все не может справиться с нерешительностью.

«Мы должны спуститься, – в мысленном голосе Ветра росла тревога. – Там тебе помогут!»

«Я боюсь», – признался Кар.

«Они знают, что мы здесь, – сообщил грифон чуть погодя. – Нам не причинят вреда».

«Откуда ты знаешь?»

«От них».

Со скал взмыли и закружились вокруг четыре грифона – черный и три черно-золотых.

«Нам велят спускаться», – озабоченно сказал Ветер.

Кар глубоко вздохнул.

«Спускайся».

Широкая площадка, куда опустился Ветер, вся была изрыта когтями грифонов. Строения вокруг казались скорее хозяйственными постройками, чем жильем. Двое мужчин в темных блестящих одеждах незнакомого покроя и материала рассматривали Кара, словно покупатели, выбирающие товар. Кар замер на спине Ветра. Язык отказался служить. Колдуны. Настоящие, без примеси имперской крови. Смуглая с красноватым отливом кожа, блестящие черные волосы, в лицах ни следа мягкости, свойственной чертам истинных людей. Лица изваяний, твердые, словно камень, и такие же высокомерные.

Колдуны переговаривались, но Кар, сколько ни старался, не понял ни слова.

«Они знают, кто ты, – сказал грифон. – Они удивлены».

«Удивлены?»

«Удивлены, что ты прилетел со мной».

«Откуда им знать, кто я, если я сам этого не знаю? – Кар устало привалился к грифоньей шее. От земли исходило тепло. Голова кружилась. – Ты что, понимаешь их, Ветер?»

«Я слушаю не так, как ты, – Ветер вскинул голову и сердито зашипел: – Они говорят, „щенок покорил грифона“! Они смеются! Что это значит?»

«Не знаю. Ты можешь с ними поговорить?»

«Только с тобой. И с другими грифонами».

Он подошел незаметно. Высокий, словно плащом, окутанный грозным величием. Встал с двумя другими, отделенный незримой стеной высокомерия. Кар глянул – и больше не смог отвести глаз. Клубок тьмы возле сердца зашевелился, заворчал, будто пес, приветствуя хозяина. Холодные черные глаза оглядели Кара – он вдруг почувствовал себя голым, – прошли насквозь. Кар с ужасом понял, что не может скрыть ничего. Его словно встряхнули, просмотрели на свету и небрежно бросили обратно.

– Вот ты и пришел, – слова имперского языка падали с уст незнакомца, как сухие кости. – Да еще и обзавелся грифоном. Признаюсь, я впечатлен. Ты неплохо получился, принц дикарей.