Проклятый дар

– Не рано ли вы заговорили о любви?

– Смейтесь, панна Марина, смейтесь. Я сам готов смеяться над собою, потому что отныне я себе не принадлежу. Все мои мысли – лишь о вас, все мои желания – это ваши желания. Приказывайте, а я буду исполнять!

Марина в который раз посмотрела на него долгим взглядом. Казалось, она прикидывает шансы. Если она ответит на его любовь, то ее ждет непростая, мятежная судьба, может быть, даже гибель. Зато и выигрыш будет огромен: она может стать царицей! И она решилась.

– Думаю, пан Димитрий, я могла бы полюбить вас, лишь дайте мне шанс узнать вас поближе. Вы же пробудете в Самборе некоторое время? Очень возможно, что его хватит, чтобы решить наши судьбы.

Обомлевший от счастья царевич восторженно стиснул ее руку.

* * *

В Самборе Адам Вишневецкий получил послание из Москвы: до Бориса Годунова дошла весть о Димитрии, и царь предложил пану Адаму выдать «вора», взамен обещая уступить земли Западной Руси, на которые Вишневецкий давно претендовал.

Пан Адам со смехом прочитал письмо Димитрию. Тот равнодушно улыбнулся:

– Вольно ж Борису.

Вишневецкий внимательно посмотрел на царевича:

– Скажите, пан Димитрий, вы в самом деле не боитесь, что кто-то может вас предать и отправить в Москву?

– Чего ж мне бояться? – усмехнулся царевич. – Ведь там все те, кто меня в детстве видел. Да, пусть прошло много лет, но узнать меня можно, это точно.

– Но Борис теперь рассылает грамоты, что вы, дескать, самозванец.

– Вот это, – Димитрий указал на бородавку под правым глазом, – да еще то, что одна рука у меня короче другой, определенно докажут, что я настоящий царевич. Это Борису надо бояться меня в Москву привозить. Лишь только меня там увидят, как тут же от него отрекутся.

Пан Адам только головой покачал: «Господи, какой же он отчаянный!»

Димитрий пробыл в замке пана Мнишека несколько недель, и в течение этого времени он каждый день встречался с Мариной. Любовь его разгоралась, он едва помнил о цели своего пребывания здесь и все время грезил лишь ею.

Накануне отъезда царевича в Краков Марина сидела за вышиванием в комнате для рукоделия, а Димитрий примостился рядом, наблюдая за ней. Он смотрел на локон, выбившийся из ее прически и небрежно падающий на шею, и его вдруг охватила какая-то пронзительная нежность, отдававшаяся в сердце щемящей, почти физической болью. Он решительно опустился на одно колено.

– Я не мыслю своей жизни без вас, панна Марина, – горячо заговорил он. – Ни Русь, ни трон отцовский не нужны мне, если вас не будет рядом! Умоляю вас стать моей женой и царицей московскою. Коли вы мне откажете, клянусь, я останусь тут, в Самборе, чтобы хоть изредка видеть вас!

Гордая полячка опустила глаза. Казалось, она потупила взор под напором страстных речей царевича, но на самом деле Марина лихорадочно обдумывала ответ. «Ох, как некстати, зачем он так торопится?! – мелькнуло у нее в голове. – Ведь мы даже не знаем, как примет его наш король, поддержит ли… Если нет, то мало будет у Димитрия шансов стать царем московским. Что же делать?»

– Панна Марина! – упорствовал решительный царевич.

– Да, пан Димитрий, я слышу вас. Но что вам ответить – не знаю, ведь мы еще так недавно знакомы.

– Если вас смущает моя вера, то прошу вас, не тревожьтесь. Ради вас я не задумываясь перейду в католичество. Но завтра мне ехать в Краков, яснейшая панна. Дайте мне сил для встречи с королем, скажите «да», и я тотчас же отправлюсь к вашему батюшке.

– Ах нет, прошу, не торопите меня. Поезжайте к королю, поговорите с ним, решите свои дела, а на обратном пути остановитесь снова в нашем замке. И я дам вам ответ. «Когда ты вернешься, будет ясно, поддержали ль тебя король и шляхта. Тогда и посмотрим, выходить ли за тебя».

Димитрий поднялся и печально вздохнул. Он прекрасно понимал, что Марину останавливает неопределенность его положения. «Я ей не нужен, она просто мечтает стать царицей. Если я получу помощь Сигизмунда, то у меня будет войско для похода на Бориса. И тогда она не замедлит согласиться. Что ж, буду пока доволен и этим». Но просто уйти он не мог, горечь вырвалась наружу, и он сказал:

– Мне жаль, светлейшая панна, что ваше решение столь зависимо от результатов моей поездки.

Димитрий слегка поклонился и вышел, а гордая полячка осталась сидеть с пунцовыми от стыда щеками.

* * *

На следующее утро кортеж отправился в Краков. На этот раз Димитрия сопровождали пан Мнишек, Адам и Константин Вишневецкие и дюжина других шляхтичей со своими воинами и слугами. Оставив позади более трехсот верст, в марте 1604 года они прибыли в столицу и разместились в Вавельском замке.

К удивлению Димитрия, при дворе теперь было принято одеваться на французский манер, по образцу костюмов, которые привез тридцать лет назад в Польшу Генрих Валуа и его свита. Из-за этого порой царевичу казалось, что он снова находится в Париже, при дворе французского короля.