Проклятый. Евангелие от Иуды. Книга 2

Он был прирожденным аналитиком, превосходным математиком, причем не чистым теоретиком, а прикладником, и особое удовольствие получал не от теоретических выводов и построений, а от самой что ни на есть конкретной работы в контрразведке. Его навыки, его способность обобщать или выделять главное в огромном потоке разнообразных сведений, его дар выявлять незаметные для других связи между совершенно, как казалось бы малосведущему наблюдателю, несвязанными событиями, отправляли за решетку или на тот свет реальных врагов его страны, врагов умных, опасных и далеко не примитивных.

Если добавить к крепкому пытливому уму хорошее сложение, развитую мускулатуру, открытое чистое лицо, немного резковато вылепленное, но не пугающее, а, скорее, строгое, темные живые глаза и черные, припорошенные ранней сединой волосы, то 169 сантиметров роста общую картину не портили. Вадим пользовался большой популярностью у женского пола, но постоянной подругой до сих пор не обзавелся. Это ввергало в печаль родителей, но самого Вадима, пожалуй, только радовало.

— Ты не спишь, Ави?

— Как слышишь — не сплю. Доброе утро, Вадим!

— Доброе утро, шеф!

— Брось, я давно тебе не начальник!

— Первый начальник, как первая любовь — связь недолговечна, зато не забывается.

Ави Дихтер искренне рассмеялся.

Остряк. Шесть утра. Скорее всего Вадим не ложился, но голос у него был бодрым, без намека на усталость.

Дихтер был лично знаком с Горским с самого первого дня появления Вадима в «Шабак». Более того, Горский об этом не знал, но информация о молодом таланте-информатике попала на стол Дихтеру достаточно давно, и ученого «вели», аккуратно прощупывая и его самого и его связи с того самого момента, как из-под его пера вышла первая серьезная работа по дешифровке буквенно-цифровых кодов. Именно Ави Дихтер отдавал приказ о вербовке Вадима Горского и организовал переход молодого доктора с университетской кафедры прямо на должность заместителя начальника отдела электронной разведки.

Ни один человек в «Шин-Бет«, которому довелось поработать с сыном питерских эмигрантов, об этом назначении никогда не пожалел, а вот террористы отдали бы много, чтобы узнать, кто именно вычисляет их реальные адреса с помощью адресов электронных, вскрывает базы данных, шерстит информацию на жестких дисках и взламывает шифры и пароли.

Поговаривали, что Горского не останавливает даже пресловутой PGP[74], но, похоже, что это были лишь слухи, периодически возникающие в «Шабак» после очередного успеха отдела электронной разведки. Впрочем, если бы Вадим умел взламывать PGP-код, то вряд ли сообщал бы об этом на каждом углу: предупрежден — значит вооружен! Кто же в здравом уме будет вооружать противника лишними знаниями?

Хотя, подумал Дихтер, если бы рассказы о том, что Горский научился вскрывать файлы, зашифрованные программой PGP, оказались правдой, то особо удивляться бы не пришлось.

— Я полагаю, что ты не зря не спал ночь… — сказал Дихтер.

— Не зря, — согласился Горский. — Знаешь, иногда жалею, что не курю. По законам жанра мне бы сейчас стоило медленно раскурить толстенную сигару, поглядывая на тебя многозначительно. Окунуть ее для вкуса в коньяк…

— При встрече подарю тебе сигару.

— Лучше коньяк!

— Считай, что договорились.

Несмотря на разницу в возрасте, звании и положении, Горский не испытывал никаких комплексов в общении с бывшим директором «Шин-Бет» и ныне действующим политиком государственного уровня. Горский вообще не испытывал никаких проблем в общении с политическими деятелями — их социальная значимость, чин или место в иерархии его не интересовали совершенно. Он был одинаково ровен и приветлив и с уборщиком туалетов, и генералом армии, а в случае конфликта мог благополучно дать по физиономии как одному, так и другому. Вспыльчивостью Горский не отличался, но хамства в свой адрес не спускал никому, может быть, потому те, кто привык возвышаться, унижая других, а таких в любой армии мира немало, обходили его стороной. С остальными общий язык находил легко, безо всяких проблем.

Дихтер хотел бы верить, что, строя свои отношения с людьми в такой добродушно-открытой манере, Вадим руководствуется в большей степени симпатиями и антипатиями, а не своим любимым точным расчетом, но наверняка знал, что на самом деле это не так. Несмотря на внешнюю «пушистость», Горский был достаточно жестким и прагматичным человеком, не очень сентиментальным, не сильно жалостливым, и к тому же при необходимости с удовольствием мог манипулировать окружающими. Наверное, для друзей он делал исключение. Но в этой фразе ключевым было слово «наверное»…

— Что за новости, от которых тебе хочется закурить?

— Помнишь диск, с которого мои парни достали информацию о участии некого Валентина Шагровского и Арин бин Тарик в теракте в Эйлате?

— Еще бы!

— Диск был фейковым[75]…