Проклятый любить (СИ)

Время тянулось мучительно долго, Николасу порой казалось, что стрелки часов и вовсе стояли на месте. Нет, они двигались, медленно, но все же двигались. Правда время от этого быстрее не шло. Домой к Эмили он едва ли не летел, виляя в плотном потоке машин.

Первым, что он увидел, зайдя в квартиру, был дорожный чемодан у порога.

— Какого черта?

Эмили ждала его в гостиной, словно провинившаяся школьница сидела в кресле, выпрямив спину и положив руки на сведенные плотно ноги.

— Какого черта здесь стоит этот чемодан, Эмили?

— Ник, присядь пожалуйста, — она указала на диван, — и выслушай меня.

Он усмехнулся, примерно прикидывая, о чем может быть разговор, но убеждал себя, что ошибается, и устроился на диван.

— Я много думала о произошедшем, Ник. Я была зла на тебя за измену, за ложь, но вчера мы поссорились, и я поняла, что моя вина тоже в этом есть. Не перебивай меня, пожалуйста, мне тяжело говорить это. Я долго думала обо всем, что ты вчера мне сказал. Ты прав, ты многое сделал для меня, оградил от всего, и я благодарна тебе за это. Я не знаю, как бы отреагировала, приди ты домой в тот вечер. Я бы хотела сказать, что смогла бы закрыть на это глаза и сделать вид, что ничего не произошло. Но я не хочу быть нечестной ни с тобой, ни сама с собой. Я бы не смогла, а ты никогда не сможешь бросить то, чем ты занимаешься. Я бы очень хотела, чтобы ты прекратил, но не могу просить тебя об этом. Да ты бы меня не послушал.

— Слишком много «бы», маленькая.

— Я знаю. Мы в тупике, мы всегда там были, просто я не хотела признаваться в этом самой себе. Мы ходим по кругу, Ник, по кругу из притворства, делая вид, что у нас все хорошо. Нет, у нас все хорошо, но это ведь притворство. Я делаю вид, что не знаю, чем ты занимаешься, ты делаешь вид, что все хорошо. Это выдуманный мир, мы не можем жить в нем. Мы продолжим ходить по кругу и врать себе, что все прекрасно. Но как долго мы сможем это делать? Когда тебе надоест выстраивать вокруг меня хрустальный замок? Что ты будешь делать, когда в следующий раз кого-то убьешь? Куда ты пойдешь? К кому? Снова будешь мне врать? Только я не смогу тебе верить. Я буду думать, что, а может, именно сейчас ты мне врешь? А может, именно сейчас ты с ней? А о чем ты еще мне врал? Я даже не хочу думать, какие еще твои слова оказались ложью. Я сойду с ума, превращусь в параноика, а потом сведу с ума тебя. И наша любовь превратится в ненависть, а наше маленькое счастье в вечные склоки. Это неизбежно, мы летим в эту пропасть и иного пути у нас нет. Я не могу попросить тебя завязать с криминалом, ты не можешь попросить меня с этим смириться.

— К чему ты ведешь? — удивительно, но его голос прозвучал спокойно.

— Я никогда не пожалею, что согласилась полететь с тобой, ты подарил мне счастье, ты научил меня любить. Мы были счастливы в нашем хрустальном замке, но по его стенам пошла трещина.

— Ты не в гребаном литературном кружке, Эмили.

— Я люблю тебя, Ник, я не хочу тебя ненавидеть. Поэтому именно сейчас, пока мы оба не оказались под завалами, я прошу тебя меня отпустить.

— Куда?

— В Чикаго, Ник. Ты обещал отпустить меня, если я захочу уйти. Или ты мне врал и в этом?

В этот раз он молчал долго, только смотрел на нее, она поджала губы, боясь увидеть снова его черные глаза. Они не почернели.

— Значит, хочешь бросить все при первой неприятности? Я думал, ты сильнее.

— Быть сильной — это вовремя уйти, пока все не полетело к чертям.

— Ты обещала полететь туда со мной.

— Вот именно, Ник, с тобой, а не против тебя.

— То есть ты уже за нас двоих решила, что все без шансов?

— Ты и сам знаешь, что я права.

— Нет, не знаю.

— Так ты отпустишь меня?

— Я ведь обещал.

— Позаботься о Зевсе, хорошо?

— Не заберешь его с собой?

— Чтобы он каждый день напоминал мне о тебе?

Он был спокоен, когда она уходила. Полнейший штиль, ни малейшего ветерочка. Всепоглощающее спокойствие, будто не он в последний раз видел свою маленькую панацею. Накрыло его, когда за ней захлопнулась дверь. Сначала ему показалось, что его лишили части его. Тупая боль в груди, странное чувство, как будто болело сердце. Да нет, вроде сердце работало без перебоев, он поднялся, оглядев гостиную. Фотографии, статуэтки и эта чертова розовая подушечка на диване. Штиль в одно мгновение превратился в бурю, страшную бурю, сносящую все на своем пути. Ник ломал всю мебель, с грохотом перевернул зеркальные полки, вдребезги разбивая то, что с такой любовью покупала та, которая бросила его. Когда он устало опустился на пол, прислонившись спиной к стене, гостиная скорее напоминала руины.

Нужно было вернуть ее, запереть за тысячью замками, чтобы она была с ним. Она со временем поймет, что ошибалась, и простит его.

Нет, он обещал ее отпустить, нужно благородно держать слово. И если она почувствовала себя несчастной, пусть уходит. Хоть это слово он должен сдержать. Так было правильно. А поступать правильно нужно было когда-то начинать. Так почему не сейчас.

— Пойдем, мелкий, отвезу тебя в гости, — он подхватил испуганного щенка на руки и покинул руины собственной квартиры.