Старик потрясал тяжёлой дубиной, но больше у него ничего не было. Таким оружием не остановить рассвирепевшую Навь. Анюта нечеловечески быстро вскочила, но внезапно в лесу грянул взрыв.
Гранаты полетели в тыл поклонникам Вия, а следом хлёсткие выстрелы знакомой винтовки.
«Перуне! Вми призывающей Тя, Славен и Триславен буди! Меч своей Силы на врази яви!» – чуть ли не вопила Влада, нажимая на спуск. «Пера» стреляла без остановки, магазин опустел. Волчица ловко вставила новый. На её земле не останется ни одного врага её рода!
Получив удар в спину, Виичи растерялись. Погибая от метких выстрелов и ударов ножей, чужаки бросились в заросли.
«Пятнадцать…», – шептала Влада, нажимая на спуск. В сетке прицела за грудь схватился подстреленный враг.
«Шестнадцать…», – голова бегущего Виича взорвалась ошмётками крови.
«Семнадцать…», – чужак рухнул замертво, не успев нанести удар в тело сородича.
Влада поймала в прицел окровавленную тварину рядом с отцом.
«Восемнадцать».
Последняя гильза упала на снег.
…
– Дыши! Дыши! Просто дыши и смотри на меня!
Скользкая от крови рука сжимает пальцы Анюты. Изогнувшись, Волчица кричит и судорожно пытается зажать рану в груди. Взгляд как прежде безумен, но от боли с каждым мигом светлеет.
– Смотри мне в глаза, Анюта! Не смей закрывать глаза! – рыдает Олег. Перед взглядом вертится мир. Больше нет Зверя, дурманящей силы, тепла. Только боль.
«Нет!» – закричала подбегающая Влада и упала на колени перед раненой матерью. Рука Анюты проводит по лицу дочери, оставляя след размазанной крови. Губы кривятся, пытаясь что-то шептать.
«Я не хотела! Не хотела!» – бормочет в отчаянье дочь и отбрасывает «Пера», как проклятое оружие.
– Не умирай, ты не можешь! Столько раз ты была на краю и сейчас не погибнешь! – гладил Олег русые волосы Навьей Волчицы. – Дыши, только дыши!
– Олеж… Олежка, – сквозь кровь в горле хрипит Анюта и крепче сжимает руку любимого. – Где… Серёжа?.. Жив?
Никто ей не отвечает. Повернув голову, она смотрит на Владу. Слёзы безудержно катятся по щекам дочери.
– Зачем же ты…
Слова замирают. Дыхание Анюты остановилось в пробитой груди.
…
Холод высасывает жизнь налету – прямо из пара дыхания. Грудь толчками вздымается под грубой рубахой, глаза не видят ничего, кроме снега. Густые хлопья летят, укутывая мир белым пологом. Упав на лицо, снег тает, и последней слезой скользит по щеке. Медленное сердце едва трепыхается.
Дух должен прийти – так было предсказано. Появление Зверя лишь чувствуешь. Из последних сил приподняв голову, Безымянная взглянула на Волка. Он пришёл. Он смотрит голубыми глазами. По морде вьётся узор синего пламени, шкура блестит серебром. Волк выше Безымянной – почти до половины жертвенного столба. Зверь беззвучно ступает по снегу, не сводя глаз с охотницы возле ярила. Навь ждала Зимний Дух в последний час своей жизни. Руки связаны, но ей не страшно. Наклонив голову, Зимний Волк выпустил из ноздрей облако пара. Выдох Зверя сливается с предсмертным дыханием Безымянной. Внутри ненадолго вспыхивает огонь, и она погружается в темноту.
Рядом вновь хрустит снег. Человек – оседлый надземник суетится у жертв, сгребая оставленные требы в дорожную сумку. Безымянная хочет окликнуть его, но из груди вырывается только несвязанный стон. Дыхание почти остановилось. Волк готов к битве за солнце: затаился в душе и стал её второй половиной. Взгляд затуманен и не видит того, кто внезапно подаёт молодой голос – лишь размытый силуэт на краю нечёткого зрения. Сердце медленно замирает.
– Отец, развяжи её…
…
Дрожащей рукой, Олег закрыл жене голубые глаза. Анюты больше нет. Матери-Волчицы не стало. Вцепившись в волосы, Влада сидит рядом с отцом. Губы беспрестанно бормочут: «Я не узнала её, не узнала…»
– Я верю, дочка, – кивает Олег. Душат слёзы, но он держится. Ещё не время слезам.
– Где твой брат? Почему вы вернулись так поздно?
– Лишь на день задержались… Нет, на одну ночь, – судорожно вздыхает молодая Волчица.
– Где Серёжа?! Она хотела знать, где он! – до боли сжал зубы Олег. Влада вздрогнула и с испугом уставилась на отца.
– Остался у крестианцев. Принял крест…
Олег поразился, но ничего не сказал. Вокруг собрались воины Зимнего Волка – много раненых, окровавленных, в разорванной и пробитой одежде. Подземники до сих пор сжимали в руках ножи, топоры и опустевшие ружья. Из старых охотников только двое. Они мрачно смотрели на тело убитой Волчицы. Влада посуровела, как и каждый стоявший рядом сородич. Поднимаясь на ноги, она больше не плакала.
– Достойная смерть, для рождённой без имени, – вышла Девятитрава и склонилась над Анютой. – Сегодня пали многие славные охотники. Род не скоро оправится от утрат. Но смерть Старшей, а главное её жизнь – никогда не забудут. Она останется в Прави, рядом с самими сильными Предками. Мать-Волчица будет оберегать род и дальше, и поддерживать каждого, кто воззовёт к ней с голосом Совести.
Ведунья подняла взгляд на Владу. Дочь Первой охотницы стиснула кулаки и ответила ей холодом голубых глаз. Девятитрава едва улыбнулась и, обернувшись к собравшимся, громко сказала: