Проклятый род

Девятитрава представила, как вдалеке, в полузатопленных норах горит такой же костёр. Перед огнём бьётся в тёмном обряде и шипит ведунья из рода Виичей. Скорее всего она молода, но талантлива, как и любая, кто только недавно из ворожей стал настоящей Подземной Матерью. Это её голос Светлана слышала за спиной косматого старика, это по её воле одержимые тени искали путь к душам спящих охотников.

Медленно, нараспев, Девятитрава потянула:

«Пращуры отцы – родичи верные,

Кровь рода взывает к вам,

Требую отмщения по праву наследия!

Заклинаю о мести для жизни рода,

Прошу о смерти супостата заклятого!

Поднимайтесь в гневе праведном,

Поднимайтесь в злобе ярые,

Поднимайтесь голодом жадные,

Шагните на Мост Калиновый,

Вступите на землю бренную,

Явитесь за жизнью!

Явитесь для смерти!»

Наступила тишина. Костёр всё так же пылал и потрескивал сухими поленьями. Кажется, ничего не случилось, но тут откуда-то издали долетел сдавленный крик, словно чью-то душу вырвали из Явьего мира и унесли в вечную пустоту. Крик замолчал, а на губах Девятитравы осталась злая улыбка.

«Соплячка, не знала, с кем силой решила померяться! Не прикоснёшься к нам боле, не напакостишь. В Пекельном Царстве такие как ты очищаются вечность!» – но радость длилась недолго. Глотку Девятитравы наполнила кровь, и ведунью стошнило багровыми сгустками. Вытерев губы, она просипела. – «Ничего, есть ещё время для предначертанного. Наставим поводыря…»

В тёмном логове раздались уверенные шаги. В нору вошла Мать-Волчица. Глаза сверкнули в огне колдовского костра и замерли на Девятитраве.

– Враги близко. Буди мужа, – тяжело просипела Зрящая Кошт. – Поднимай всех на битву. На рассвете в лесу потечёт Навья кровь.

…

Язычники Китежа постучали в ворота Монастыря даже раньше, чем рассчитывал Настоятель. Посланцев запада приняли. Говорили за плотно запертыми дверями внутренних келий. Особенно жарко расспорились со жрецами из Кроды. Много часов спустя союз был подписан и двери келий раскрылись. Настоятель отринул помощь Тавритов, обернувшуюся для христиан рабством, и вступил в договор с Китежем, Кродой и Чудью. Поклявшись уважать веру друг друга и не лить крови, язычники и христиане объединились. Война против Тавритов должна закончиться быстро. По слухам, Дом уже взбунтовался против Ивана. Аруч почувствовал за кем сила и изгнал от себя Тавритских дружинников. Новая война ждала Край, как только пройдут холода Долгой Зимы. Ведь это короткое лето закончилось. За окнами Монастыря летел первый снег.

…

«Верую в Единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого. И в Единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, рождённого от Отца прежде всех веков: Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рождённого, не сотворённого, одного существа с Отцом, Им же всё сотворено...»

Серко умолк, чтобы глубже вдохнуть наполняющий храм запах воска. Так тихо. Сказочно тихо для светлого дня. Перед ним стоял облачённый в белое одеяние священник. Сам Серко оголился до пояса. Прихожане старались не смотреть на старые шрамы, оставшиеся у него с прошлой жизни. Среди ран много шрамов и от ножей.

«Ради нас людей и ради нашего спасения сошедшего с небес, и принявшего плоть от Духа Святого и Марии Девы, и ставшего человеком. Распятого же за нас при Понтийском Пилате, и страдавшего, и погребённого. И воскресшего в третий день согласно Писаниям. И снова грядущего со славою, чтобы судить живых и мёртвых» – продолжил Серко. Очень хотелось обернуться, найти глаза Веры среди всех собравшихся. Любимая где-то рядом, пришла встретить его на новой, чистой дороге. Серко отдал бы всё, чтобы взять её за руку и крепко держать за тонкие пальцы, как избранную судьбу.

«Его же Царству не будет конца. И в Духа Святого, Господа, дающего жизнь, от Отца исходящего, с Отцом и Сыном сопокланяемого и прославляемого, говорившего через пророков. В единую святую, соборную и апостольскую Церковь. Признаю одно крещение для прощения грехов. Ожидаю воскресения мертвых, и жизни будущего века. Аминь».

Он закончил. Прежде чем обряд продолжился, Серко всё-таки позволил себе обернуться. Увидев белый Верин платок и искреннюю улыбку, на сердце стало теплее. Серко почти не различал голоса священника из-за стука крови в ушах. Он боялся Зверь вырвется, как только увидит кресты и иконы. Казалось даже, что он будет биться в припадках, бросаться на людей, как и следовало одержимому. Но ничего такого не произошло. Внутренним взором охотник ощупал каждый уголок души, и не нашёл Волка. Зверь скрылся. Может быть навсегда.

Шальная мысль закралась в голову Навьего сына. Он потрогал языком заточенные с детства клыки. На самом дне существа приподняло голову Нечто. Испугавшись, Серко не пустил себе крови и поклялся никогда больше не просить Зверя о силе.