Проклятый род

Скиталец по очереди указал пальцем на каждый из четырёх мелких крестов, и Серко пригляделся получше. После отцовских слов лини и пятна начали обретать очертания знакомых ему земель, но большинство символов осталось загадкой.

– Что говорят нам кресты? Что там может быть? – спросил он.

– В том то и дело, я не знаю, – развёл руками скиталец. За небольшим столом в подземном убежище собрались все, кто отвечал за выживание племени. Влада и Серко слушали, не упуская ни единого слова, даже Девятитрава явилась на совет вместе с мужем. Дед Михаил хорошо помнил цену, уплаченную за выживание рода. По характеру он был очень сварлив, но знал о внешнем мире гораздо больше Олега. Старик ещё застал времена Тёплого Лета, когда был ребёнком.

– Значится, толку от бумаги не много? – нахмурилась Молодая Волчица. – Эх, зря мы с тобою, Серко, под пули полезли, да шкурой своей рисковали!

Но отец улыбнулся потускневшей от разочарования дочери:

– Не спеши, родная. Люди не привыкли отмечать крестами бесполезные вещи. Под этими знаками точно спрятано что-то важное. Один из крестов и вовсе говорит нам о многом. Пожалуй, даже пугает, – Олег со значением постучал ногтем по символу, обведённому двойным кругом.

– Это что ещё… – хотел вызнать Серко, но грубый голос деда оборвал его на полуслове:

– Убежище наше. На этой карте обозначили логово, причём очень точно.

Поражённый услышанным, Серко проглотил свой вопрос. За порогом вдруг кто-то хрипло вздохнул и все оглянулись на незапертую металлическую дверь. Шатаясь на ослабевших ногах, под свет факелов вошла Мать-Волчица.

Лицо Анюты оставалось по-прежнему бледным, на коже блестели крупные капли холодного пота. Опираясь рукой о стену, она смотрела на родных через пряди свисших волос. Губы чуть вздрогнули, обозначив ухмылку. Анюта заметила, как семью пробрал страх от появления «Одержимой».

– Не можно в забвение впасть, тако вы слёзы льёте, – ослабшим голосом просипела она. Олег бросился поддержать её, но Старшая остановила мужа остерегающим жестом. Тяжко выдохнув, она сама оторвалась от надёжной стены и шатнулась к столу, что послужил ей новой опорой. Лишь взглянув на встревоженные лица детей, Анюта наконец искренне улыбнулась:

– Серко, Влада… где ж вы шляетесь, окаянные?

– Мать… – голос дочери дрогнул. Она не сдержалась и заключила Анюту в объятиях. Серко почтительно склонил голову перед Старшей и несколько секунд семья наслаждалась трепетной встречей.

Волк уступил в этот раз и вернулся на прежнее место в душе. Зверь позволил человеку не утратить рассудок и самому взять судьбу в свои руки. Анюта увидела детей ещё раз, прижала к груди самое дорогое, чем только смогла наградить её жизнь. Никто не мог отнять у неё этого права, даже дух способный побороть Зиму. Лишь ради этого Анюта вернулась.

– А ведь я считала свои снадобья сильными, – Девятитрава внимательно присмотрелась к Старшей Волчице. – Мы ждали тебя только через несколько дней.

– Могли не дождатьси. Благо хоть не засекли скоуро. Я б звиря сего за раз к пращурам снарядила...

– Ты хозяйка логова и нужна племени как никогда. Лихие времена настают, – не повела бровью ведунья.

– Лихи времена… Чужеядцы одолевають. Роуд славящих Вия выше Марены явилси, – Анюта говорила уверенно, словно этим доказывала, что находится в здравом уме. Она взяла карту, но только быстро оглядела её и отодвинула прочь. – Чужеядцы вертаютси и доможутси до Вълков Хладу. Надобно им от нас – земь аль убежище. Да, истинно, к лоугову рвутси – энто ведомо и без рун.

Пальцы на столе сжались в кулак, из горла Старшей вырвался низкий хрип. Дух волка ещё был где то-рядом, но Анюта постаралась справиться с ним, как и прежде справлялась.

– Ще узрели? Откель знаки добыли? – сквозь силу обратилась к детям охотница.

– Видали оседлую деревню к западу. Пять домов – мужики, бабы да ребятишки живут, – начал Серко.

– Без защиты! Не боятся нас, думают рядом нет никого! – тут же хищно добавила Влада. Анюта почуяла, чего хочет дочь и дождалась тишины.

– Да, опосля мора люд сызнова поднялси. Жива десть урожай, Велес звиря в охоту, от Лели в семьях дети плодятси. Скору люцев буде не счесть, но нонче они аки зерно не проросше. Пять дворов, да нища ребятня... Оседлый люд аки древо: плоды десть мноугу Зим после. Поторопишьси срезати се плоды, и доулгу буде грызть кости.

Поджав губы, Влада почтительно склонила голову перед матерью. Дочь не предлагала набегов, ей в них никто и не отказывал, но Волчица сразу остудила кровавую жажду мудрым советом.

– В пути насчитали почти тридцать дымов. Людей в Яви стало чуть больше, – Серко поспешил увести разговор от оседлой деревни. Ему не хотелось, чтобы Старшая изменила решение. – Но, пробыв в пути лишний день, мы натолкнулись на тех, у кого была эта карта – будто охотники или солдаты, одеты в новые куртки, с оружием очень годным и сытые. Только молоды все – никого старше двадцати пяти Зим. Трое мёртвых.

Серко нарочно не стал рассказывать о неудачной попытке захватить надземницу-снайпера. Итог всё равно оказался один – не изменишь.