Проклятый род

– Вот что… – Глухо произнёс старый скиталец. – Я давно не ходил за сказами и знать не могу, что творится под крестами на карте. Может там смерть, а может спасение. Если Серко с Владой выпадает дорога найти новое логово, то надо проверить отметки.

– Верно, – поддержал его сын. – На карте могут быть обозначены оседлые общины или даже другие убежища. Наверняка там спрятано что-нибудь ценное.

– Нет ничего хуже, чем скитаться без цели, – утвердительно кивнул дед. – Уходя в мир, они должны твёрдо знать, куда им отправиться.

Кажется, все всё решили, и Девятитрава облегчённо вздохнула. Следующие слова она обратила к внукам:

– Всю мудрость, на какую токмо способны, мы вам передали: как ходить по дорогам, как охотиться с Навью, как видеть неведомое. Мать желала оградить вас от предсказанной доли, но руны пророчили путь. Не мало беды в нём и многое кончается смертью. Потому берегитесь и крепко держитесь друг друга. Готовы ли вы совершить предначертанное?

Серко вышел вперёд, заслонив побледневшую от волнения Владу:

– Что будет, ежели мы подведём? Ежели не справимся и не сыщем логово до холодов?

В душе охотника кипела решимость, но её точил страх. Девятитрава уже видела это однажды в глазах Безымянной. От воспоминаний лицо ведуньи просветлело, но… тут же погасло с ответом:

– Если не справишься, значит род твой погибнет.

************

Мать хотела их видеть. Весь остаток вечера Влада и Серко собирались в дорогу, но бросили все дела, как только Волчица призвала детей на прощание. Первой в комнату зашла Влада, а брат остался ждать в коридоре, чувствуя, как в носу покалывает от важности грядущего разговора. Он чутко прислушивался к тихому голосу из-за родительской двери, хотя ни слова не разобрал. Лишь по интонации и торопливому говору матери было понятно, что она с жаром пытается убедить в чём-то дочь. Внезапно послышался звонкий шлепок и испуганный девичий возглас. Через секунду сестра выскочила будто ошпаренная, но в дверях столкнулась с Серко. Он успел увидеть слёзы на глазах Влады и покрасневшую щёку. Укрываясь дрожащей ладонью, сестра бросилась прочь от охотника. Расставание с матерью вышло неожиданно тяжким.

«Серко…» – позвала Анюта из комнаты и, уняв дурные предчувствия, сын переступил через порог.

Старшая сидела на койке, задумчиво сложив пальцы под подбородком. Русые волосы гладко расчёсаны, лицо ещё пылает румянцем от недавно проявленных чувств. Перед матерью лежал перевёрнутый стул, с которого только что сорвалась Влада. Серко поднял его и сел перед глазами Волчицы. На языке вертелся вопрос «Что случилось?», но он не решился спросить.

– Сестрима твоя – неслух мятежный, – легко угадала его мысли мать. – Хоче жить токмо ярью. Дух в ней сильнай, жаждет покорить собе Владу, а она с ним играетси… мыслит, ще Зверь не изволитси никогда…

Мать прервалась. Испытывая Серко голубыми глазами, она заговорила о том, что тяготило Анюту уже долгое время:

– Прорёк ли ты сестре о проклятии?

– Нет.

– Пусть так, она догадалася. Токмо не ведат за кою вину кара сея и пощто цена така страшная. Ще ты знае о смертях округ Влады?

– О тех юношах, что были сестре милы, да и сгинули после залога?..

– Так глупы девки в чернухах болтають, – оборвала его мать. – Кличут её «Одинокою Вълчицею», нешто от любви к Владе можно с жизнью расстатьси. Но ще ты проведал о сем?

Серко замялся и ему стало стыдно, ведь он судил сестру с чужих слов. Сама Влада никогда бы не рассказала ему, каково жить с проклятием.

– Она в слезах прибегала, рыдала у мя на плече; не ведала за ще боги карають, – глядя сквозь сына, сказала Анюта. – В племени мелють, мол она в смертях юношей виноватая… И в сем правда есмь. Первой за ней в шестнадцать Зим увязалси – самый возраст для браку. На бреге реки сыскал и зачался просить залога. Она рассмеяласи, да в шутку ему наказала, мол: осилишь весеннюю реку, егда и поженимси. Врала, верно, безбожно, но парень доверилси. Бросилси в воду, ано не выплыл. Второй сам был любый – силён, на всякого звиря охотилси. Владу в жёны жалал, да и прорёк ей о сем. И сего испытала – медвежьи когти добыти. Для ся он их и добыл, лежит нонще заломанный в дебрях. А опосля ощё три разных бысть, нихто её не касалси, но всим залоги десть и сгубити.

– Так значит это правда? Над Владой проклятие Волчьего Духа из-за которого она потомства не понесёт и не будет любима? – силы оставили голос Серко, а сердце страдало от жалости к младшей сестре.

– Нет, не тако ты меряшь, – вдруг оборвала его мать. – Ревела она по двум первым, а иным с умыслом десть залоги. Играющи охотцев губила, нарощно на смирть послала, дабы могуту проклятия изведати. Мило ей в очах иных любовь зрети, а опосля о смирти молодев узнавати – энто ей одни токмо тёмны игрища и от горя сердце Влады не закручинитси.

– Да не может быть так! – не поверил Серко. – Не зверь же она – человек!

– Чъловек? – с грустью улыбнулась Анюта. – А многу раз меньшая тобе прорекала, ще она чъловек?

Сын понурился. Перед ответом он долго изучал истёртые в дозорах ботинки.

– Не много… Говорит, что она Навь. Кровавая жажда её одолевает.