Проклятый род

– Всё? – голубые глаза матери вопросительно взглянули на сына. Серко кивнул, но тут же в разговор вклинилась Влада:

– Нет, не всё! Не простые там были солдаты! – она мигом выложила на стол медальон, который стянула у одного из убитых мужчин. Взгляд Анюты заледенел, она внимательно смотрела на крестик, даже не прикасаясь к нему. Облизнув пересохшие губы, Волчица обратилась к Девятитраве.

– Крестианцы? Стара вера…

– Это спорный вопрос, – ухмыльнулся Олег, но жена не стала с ним припираться.

– Норы палят, в воде топют, во славу единобожья гонят ныс прочь, – как будто повторяла она чьи-то слова.

– Враги? – дочь с тревогой покосилась на крест.

– Недруги намо, ано многи токмо ягнята, – клыкасто улыбнулась Волчица. – У ных «бог» един, а у ныс Предкоув многу, мы в Роуду, а они токмо выроудки, их бог сдох и не прорекат, а наюши Боги в Ведах намо ответют. Мало топеряча крестианцъв, а ныс с кажным годом всё боле…

– Может случиться, что всё пойдёт вспять, – возразил Олег. – До обледенения многие верили в Единого Бога. Люди могут вернуться к привычному.

– Ежели из выс хто крест надене – жерло перегрызу, – Анюта сказала это не громко, но в комнате воцарилась тишина как после грубого оклика. Влада попятилась прочь от проклятого матерью знака. Серко вспомнил застывший взгляд девушки-снайпера и отвернулся. Лишь один человек из семьи не боялся сказать против гнева Волчицы.

– Ну да, ты-то можешь – в смысле перегрызть, – буркнул дед. – Та ещё стерва…

Анюта угрожающе развернулась, но вместо злобы на её лице застыла ледяная улыбка. Ворчание старого скитальца она всегда принимала с достоинством:

– Как дальше быть? – отвлёк их Олег. – Не спокойные времена настают. Убежище нашли чужаки, а тут вам не норы, глубже зарыться не выйдет.

– Некогда в прошлом перед родом стоял тот же выбор, – голос Девятитравы раздался для всех тяжело, со значением. Она привыкла говорить только когда каждый скажет и слово ведуньи всегда было решающим. – Двадцать Зим назад мы могли спрятаться глубже и искать спасенья от Мора в земле, или же решиться на отрадную смелость – не отдавать жертву Маре, а послать Безымянную на поиски в Явь.

– Мы по Ведам ступати… – глаза Анюты остекленело застыли перед собой. Она вспомнила последний день лета, когда её привязали к столбу, как тепло с каждым вздохом выходило из тела и как хрустели тяжёлые шаги за метелью.

– Веды не дают нам точных путей, выбор остаётся за Навью. Многие Веды не обещали спасения, а, наоборот, ладили путь через Калиновый Мост. Ты должна была сгинуть и встретиться с Марой, но ты выжила… Знаешь, к чему говорю?

Анюта молча сжимала клыки и даже не посмотрела в сторону Девятитравы. Тогда ведунья сама подошла к ней поближе:

– Крест явился к тебе. Много крестов. Руны не раз говорили об этом. Значит пора отправиться в дорогу и найти новое место для рода.

Голос ведуньи утих и с ним как будто умолк весь окружающий мир. Каждый в маленькой комнате понял, насколько важен этот день в судьбе племени. Плечи Анюты поникли, будто взвалив на себя тяжкий груз. Серко впервые разглядел на лице матери невероятное чувство – страх.

– Не азмь поведе в энтот раз Навье племемене. Ежели пущусь в дороугу – се лишь вой в пустоту. Сгинем без всякой надёжи ещё до морозов. Враги близко, осень пахнет кровью Зимнего Волка. Моё место в рядах первых охотников...

– Главное в твоей судьбе уже сделано и большего никто требовать не посмеет. Сама знаешь, чего я прошу, – Девятитрава значительно посмотрела на Серко и на Владу. – Новое логово должны основать твои дети – это их бремя, это их предначертанный путь!

– Дюже мноугу проречено! Дюже мноугу худого! – торопливо зашептала Волчица. Её глаза не находили покоя, взгляд метался среди теней от огня.

– Они должны отправиться в путь! – Девятитрава заметила, что ужас от расставания с детьми грозит Анюте новым безумием.

– Оба не справютси…

– Или вместе найдут свою долю, – поправляла ведунья.

– Израда, да кровь с дикой ярью! Палающий вълк подле пламенных стин…

– Другая доля дарует спасение – судьба не ясна.

– Ярь запретна и крест над могилою, сребряный нож в проклятой руке…

– Анюта.

– Пуля из ствола «раненого» и Звирь свет пожравший. Марь рождённой из мёртвой утробы…

– Анюта!

– Ветер в пепельных власах, стылый дым от кострища. Путь отрезанный под дождём!

– Хватит!

Громогласный окрик Девтитравы вырвал охотницу из жаркого бреда. Мороки тут же оставили разум, а сердце замедлилось. Побледнев ещё больше, Волчица вспомнила долгие ночи, проведённые за попытками предсказать судьбы детей. Серко и Влада с испугом смотрели на безумно бормотавшую мать. Осторожно взяв её за руку, ведунья тихо сказала:

– Двадцать Зим ты хотела заглянуть в будущее детей и так страшилась грядущего, что не заметила, как оно наступило. Твоим наследникам надо отправляться в дорогу, и только вдвоём. Ты больше не сможешь защитить Волчат своей силой. Время настало.

Анюта сокрушенно кивнула и отшатнулась от Зрящей Кошт прочь. Она чуть не упала на первом же шаге, но Олег вовремя подхватил её под руки.