Проклятый род. Часть 2. За веру и отечество

Княжич наконец-то оглянулся, и кузнецова дочь явилась перед ним в совсем ином обличии. Вместо стальной брони теперь на ней была лишь длинная белая сорочка да накинутый на плечи полушубок. Коса льняных волос лежала на груди и ниспадала до колен, а в больших зеленых девичьих глазах застыло тревожное ожидание. Атаман невольно поразился тому, с какою легкостью грозная разбойница превратилась в милую, истинно русскую красавицу.

– Ну что ж, пойдем, – согласился Ванька, хотя в мыслях был по-прежнему с Еленой. При виде поднимающейся по лестнице девицы, ее стройных, обутых в красные сапожки ног ему почудилось, что это вовсе не Арина. Вот сейчас она поднимется наверх, обернется и он увидит синие Еленкины глаза, прощальный взмах ее тонкой руки. Сердце снова сжалось, но уже не от тоски, от самой настоящей боли, да так, что Княжич тихо застонал и ухватился за перила.

– Что с тобой? – озабоченно спросила Аришка.

– Да ничего, просто ногу подвернул, – соврал Иван.

– Поосторожней будь, ты не первый, кто на лестнице на этой спотыкается, – усмехнулась девушка. Улыбка, правда, получилась невеселой, какой-то вымученной.

«Наверно, вспомнила, как сраный нелюдь тут над нею изгалялся», – подумал атаман.

Несколько минут они стояли молча, отрешенно глядя друг на друга. Каждому виделось свое: Княжичу – прекрасный лик любимой, Ирине – мерзкая, слюнявая харя душегуба. Аришка первой одолела наваждение. Встрепенувшись, словно перепуганная птица, она строго приказала:

– Идем отсюда поскорей, а то с ума свихнемся от наших радостных воспоминаний.

Иван не стал перечить, шагая вслед за нею, он спросил:

– Как там дети?

– Ничего, я их спать недавно уложила. Поначалу, правда, чуть не подрались. Катерина хоть и младше, но уж шибко боевая. Пришлось мирить да разъяснять, что они брат с сестрой. Не беспокойся, теперь будут душа в душу жить.

– Так говоришь, как будто они что-то понимают, – усомнился Ванька.

– Конечно, понимают, и не меньше нашего, а вот кривить душой еще не научились, – заверила Аришка и, тяжело вздохнув, печально заключила: – Человек взрослея лучше не становится. Умнеет – это верно, только, что такое мудрость, всего лишь навык ловчить да изворачиваться.

Иван с немалым интересом посмотрел на девушку, которая не переставала изумлять его и с каждым разом все больше и больше.

«Ну про тебя-то этого не скажешь, тебе прошедшие четыре года явно впрок пошли, из заморыша-девчонки вон в какую кралю превратилась. Прав Серега, на такую только посмотреть уже большое счастье», – подумал он и покраснел, поймав себя на мысли, что Аришка, ставшая Ириной, влечет его как женщина.

19

Покои атаманши поразили Княжича своею роскошью. Однако, присмотревшись, он без труда уразумел, что все это досталось ей в наследство от Еленки. Арина всегонавсего лишь уничтожила следы погрома, учиненного когда-то царскими кромешниками.

Глянув на пуховую перину, покрывавшую широкую постель, Ванька загрустил от вновь нахлынувших воспоминаний. «Та самая, которую мы вместе на торжище покупали, покойничек Никита тогда еще над нами насмехался», – припомнил атаман, а вслух спросил:

– Ну рассказывай, как тебя, такую молодую да красивую, разбойнички начальницей признали.

– Начальницей у нас была княгиня, я всего лишь тень ее, но тень достойная, коли сотня мужиков мне покорилась, – ответила девица.

Скинув полушубок, она шагнула к сундуку, достала из него кувшин с вином да пару кубков и пригласила Княжича к столу:

– Садись, в ногах-то правды нету, хотя в заду ее уж и подавно нет. Молодая, говоришь? – продолжила Аришка, наполняя кубки. – Я Елену как-то то же самое спросила, так княгиня мне ответила: ты годами жизнь мою не меряй. Вот и я за одну ночь, что мы с Андрейкою над мертвой Еленой просидели, лет на двадцать постарела. Хорошо, Митяй с казаками приехал, а то бы вовсе померли от холода и голода. Кстати, как он поживает?

– Погиб хорунжий наш, его в Сибири татарва зарезала, – ответил Княжич.

– Жаль, – опечаленно промолвила Ирина. – Митька очень славный был, тебе под стать – с виду ухарь оглашенный, а сердцем добрый, как дитя. Когда казаки выручать тебя пошли, я тоже попросилась, так Разгуляй меня не взял. Без тебя, мол, обойдемся, а ты ребенка расти. Только, думаю, что не в одном Андрейке было дело. Смерть княгини его шибко опечалила, вот он и решил грех на душу не брать, не рисковать девчонкой.

При упоминании Аришки о Елене Ванька вздрогнул, словно от удара. Заметив это, атаманша подала ему кубок.

– Не кори себя, Иван Андреич, понапрасну, нет твоей вины в их гибели. Давай-ка лучше выпьем за упокой души рабов божьих Елены и Димитрия.

Осушив единым духом чару, Иван нетерпеливо вопросил:

– А потом, когда браты уехали, что было?

– Да ничего особенного. Оставила Андрейку на отца и вслед за ними в Москву отправилась.

– А это еще зачем? – не столько удивился, сколь возмутился Ванька.