Проклятый род. Часть 2. За веру и отечество

Словно подломившись, Княжич опустился на колени и обнял могильный бугорок, под которым обрела покой его единственная. Аришка села рядом с ним, припав щекой к спине любимого. Так они и сидели, словно в полузабытьи, Иван, обняв Еленку, а Ирина своего Ванечку.

Атаман очнулся первым. Порывисто вскочив, он подал жене руку:

– Вставай, а то, наверно, гости заждались.

– О чем ты говоришь, какие гости? – растерянно промолвила Арина.

– Вот те раз, у нас же свадьба, али позабыла, – напомнил Княжич.

– Ничего я не забыла, только думаю, не зря ли мы, Иван Андреевич, все это затеяли. Ну как я жить с тобою буду, ты же до сих пор Елену любишь, – ответила Аришка, при этом в голосе ее не прозвучало ни ревности, ни злобы, лишь одна тоскливая печаль.

– Будем жить, как батюшка велел, в согласии и любви, а вот долго или коротко – не знаю. Об одном тебя прошу, когда помру, здесь меня похорони, – Иван притопнул сапогом по заснеженной земле справа от Еленкиной могилы.

«Бог даст, так все тут ляжем. Княгиня слева от тебя, поближе к сердцу, как любимая, а я уж справа, на правах жены», – подумала Ирина, однако вслух насмешливо спросила:

– С чего взял, что первым-то преставишься? Может, тебе счастье улыбнется, и я вперед помру, при тех же родах, а ты себе еще красавицу-боярышню отыщешь.

– Негоже так шутить, – сурово возразил Иван. – Муж должен первым уходить, такое исстари заведено. У нас, на матушке-Руси, мужики, и уж тем более казаки не живут подолгу, не враги, так пьянки со свету сведут, – шаловливо подмигнув, добавил он.

– Да, весело жизнь моя замужняя начинается, решаем, кому первым хоронить кого придется, – язвительно заметила Аришка.

– Не серчай и не печалься понапрасну, все будет хорошо, поверь мне на слово, – пообещал Иван.

Княжич сдержит обещание, в мире да любви он проживет с Ириной более чем четверть века и уйдет из жизни первым.

25

Свадьба удалась на славу. Сергей изрядно постарался для своей любимой атаманши, подобравшей его, босого и голодного, в глухом лесу. Ирина нравилась стрельцу, верней сказать, он был в нее влюблен, но уступить девицу не какому-то Архипке-дуролому, а отважному казачьему полковнику, которого помиловал сам Грозный-царь, было не постыдно и даже не обидно. – Княжича Серега очень уважал.

Все шло, как подобает, пока Ванька, сам того не ведая, не растревожил души Аришкиных разбойничков. Выслушав заздравные речи вначале от Петра Прокопьевича, затем от остальных, он встал из-за стола и, поклонившись в пояс, поблагодарил гостей:

– Спасибо вам, казаки.

Мужики притихли, пораженные столь необычным обращением. Первым, как и следовало ждать, заговорил Архип.

– Так мы ведь не казаки, атаман.

– А кто ж вы есть? – задорно вопросил Иван.

– Да мы и сами не поймем. То ли ничейные холопы, то ли варнаки, – признался откровенно увалень.

– А казаками, как я понимаю, не хотите быть? – презрительно промолвил Княжич.

– Хотеть хотим, да сомневаемся, а вдруг не сдюжим, – загомонили горе-разбойнички.

– Коль желанье есть, так сдюжите, – приободрил их Иван.

– Казаками мало кто рождается, больше все из мужиков берутся. Мой лучший друг хорунжий Ярославец менее чем за год из беглого холопа-нетопыря в истинного воина превратился.

– Слыхал я про такого, – кивнул Серега.

– Решено, идем в казаки. Верно, мужики? – завопил Архипка.

Желающих остаться непонятно кем – то ли холопом, то ли разбойником не было. Все дружно поддержали парня.

– И когда на Дон отправитесь? – осведомился Петр Прокопьевич. В глубине души он ожидал от зятя нечто в этом роде. В том, что Арина отправится за мужем, кузнец не сомневался, поэтому впал в жуткую тоску. Остаться одному на склоне лет, без любимой дочери, врагу не пожелаешь. Иван, конечно, будет звать его собой, но кому он нужен в воинстве казачьем – старик убогий, а быть обузой кузнецу не позволял строптивый нрав. Княжич не замедлил развеять его печаль. Пожав плечами, Ванька хитро улыбнулся и сказал:

– Оно, конечно, можно и на Дон податься, коли, батюшка, тебе тут плохо.

– Да мне не плохо, – растерянно промолвил Петр Прокопьевич, ожидая новой каверзы от зятя.

– Тогда за чем же дело стало, здесь и обоснуем станицу, – предложил Иван, чем поверг в восторг не только тестя, но и всю Аришкину ватагу. Стать вольным воином хотелось всем, а вот покидать насиженное место да отправляться на суровый Дон опасались многие.

– Чтоб быть станичником, надо многое постичь и драться, как волчара, обучиться, – тяжело вздохнув, напомнил Сергей.

– Это верно, – поддержал его Архипка.

– Ну, то моя забота, мужики, – успокоил их Княжич, пообещав: – Всему, что сам умею, обучу. Мне здесь абы кого не надобно. Нужны истинные воины. Мы ж теперь тут как лазутчики во вражьем стане.

– Слава атаману! – заорали новоявленные станичники, и свадьба стала обретать черты лихого казачьего загула. Не каждому господь дал быть отважным воином, но – каждый православный, хлебнув лишнего, начинает чувствовать себя таковым.

Увидев это, Ирина недовольно сморщила свой носик, смотреть на эдакое непотребство кузнецовой дочери было непривычно.

– Пойдем отсюда, – позвала она Ивана.