Проклятый род. Часть 2. За веру и отечество

– Да уж какой тут смех. Я, чай, тоже не слепой, вижу, что вокруг творится. Только подлые правители – не ново для Руси, в иные времена они не лучше были, иначе б на три сотни лет в рабство к татарве не угодили. Только всякие там Шуйские и Годуновы – это наши, доморощенные сволочи, с ними, если очень захотеть, можно хоть о чем договориться. А ты что, хочешь, чтоб вместо русских бояр да воевод польские князья над нами встали? Так их речи шепелявые из нас из всех лишь я могу уразуметь. Ты же, Митька, даже не поймешь – хает он тебя или благоволение выказывает, – примирительно сказал Иван.

– Я в католики не собираюсь, рылом не вышел, это ты у нас на шляхтича похож, но и Грозному-царю служить дальше не намерен. И не потому, что гнева царского боюсь, а оттого, что опасаюсь вот таким же побирушкой бесстыжим стать, – заявил хорунжий и, выплеснув остатки пойла целовальнику на плешь, вновь наполнил кружки.

Сивуха у пройдохи оказалась не только мерзкой на вкус, но и шибко забористой. Осушив вторую чарку, есаул порозовел лицом. Немного помолчав, он запальчиво спросил:

– И что ты предлагаешь?

– Предлагаю возвращаться на Дон, а там посмотрим. Можно будет всех хоперцев наших собрать да на подмогу Ермаку с Кольцо податься.

Захмелевший Ванька, как только услыхал о побратиме, вдарив кулаком о стол, решительно изрек:

– Раз так, тогда чего сидим, поехали.

– Куда вы на ночь глядя собрались? – попытался образумить его Лысый. – Княгиня, вон, умаялась, еле на ногах стоит. Давайте лучше заночуем в этом вертепе, а уж поутру поедем восвояси.

– Нет, мне тоже здесь не нравится, – встрепенулась Еленка. – Я домой хочу. Только далеко мой дом и вряд ли я вернусь в него когда-нибудь, – с печалью в голосе промолвила она, одарив станичников тоскливым взглядом.

Сама не ведая того, красавица своим нечаянным признанием изрядно устыдила отважных воинов. Все они – от Княжича до Бешененка – вдруг ясно поняли, что их сомненья да печали сущая безделица в сравнении с бедами, выпавшими на долю этой нежной и красивой, как сама любовь, женщины.

31

Выйдя на улицу, Елена прямиком направилась к саням на уготовленное для нее Лысым лежбище. Княжич вместе с остальными пошел было к коновязи за Татарином и Лебедем, но любви отведавший казак остановил его.

– Ступай к княгине, коней я заберу.

– Зря мы, что ли, вас сюда привезли. Иди, уговаривай бабенку, атаман, покуда ее мужа рядом нет, – поддержал Никиту Бешененок. Похоже, даже они, не шибко-то благоволившие красавице шляхтянке, прониклись если не любовью, то состраданием к ней.

Как только Княжич забрался в сани, Еленка растерянно спросила:

– Ты что, вправду собрался вслед за другом на край света идти?

– А что ж еще мне остается, коли служба царская не задалась. Митька хоть и пьяный в дым, но говорит все верно.

Улегшись на спину и глядя на усыпанное звездами ночное небо, Иван продолжил с легкой укоризной:

– Любимая моя, опять же, замуж вышла, вся теперь в домашних хлопотах, не до меня ей нынче, а на печь ложиться вроде рановато.

– А как же я? – еле слышно прошептала литвинка.

– Поехали со мной, если хочешь, – с напускным равнодушием предложил есаул и замер в тревожном ожидании. Ответа Ванька не дождался. Почуяв, как содрогнулась от рыданий ставшая ему родной, несмотря на все ее замужества, женщина, он принялся сушить горячими губами ее слезы.

– Не плачь, Еленочка, не надо, да я ради тебя…

– Молчи, ничего не говори, – попросила красавица. – Давай лучше на звезды посмотрим, может быть, они нам путь укажут.

Привалившись под бочок к любимому, Еленка предалась своим безрадостным размышлениям, а подумать дочери отважного полковника было о чем.

Набожной, в отличие от Ваньки, она не была, чай, не поп, солдат растил. Поэтому давнее ее решение – не блюсти Воловичу супружескую верность – досталось князю Дмитрию в наследство. За своим Ванечкой лихая сумасбродка могла б пойти не только на казачий Дон, но и в далекую Сибирь, кабы не ждала ребенка. Услыхав, как есаул поддался на уговоры Разгуляя, Еленка сразу поняла, что выбирать придется ей не между полюбовником и мужем – тут и так все ясно, а между не народившимся еще сыночком и его отцом.

«Ну куда же я брюхатая поеду, – думала несчастная, уткнувшись носиком в пушистый ворот Ванькиного кунтуша. – Марыся сказывала, что на последних месяцах надо очень осторожной быть, не то дите обидится и раньше срока неживым родиться может. Нет, походы дальние теперь не для меня».

Украдкой сунув руку под шубейку, будущая мама дотронулась до уже обозначившегося над лоном бугорка. «К концу весны рожу. Стало быть, куда-то ехать не годится. Вдруг со мной при родах неладное случится, тогда сыночек тоже пропадет. А тут Аришка, она хорошая и наверняка в Ивана влюблена, так что, в случае чего, дите его на произвол судьбы не бросит».