Проклятый род. Часть 2. За веру и отечество

– Ну, теперь-то тебе на холод грех пенять, – улыбнулся Ванька, припомнив, как Еленка не далась ему в санях, и принялся сооружать постель. Накидав огромный ворох сена, он накрыл его периной, той самой, что привезли из Москвы. Покончив с трепетными хлопотами, Княжич скинул сапоги и прилег на краешек постели. Разомлевший от жары да сладостных мечтаний, есаул не заметил, как заснул.

Еленка заявилась уже после полуночи. Как она ни торопилась к Ванечке, задержали домашние дела. Сначала долго не могла спровадить Аришку. Ну не скажешь же девчушке – изыди, милая, мне к полюбовнику идти пришла пора. Потом пришлось возиться с хворым мужем. Что б там ни было, но Новосильцева она жалела, а потому заботилась о нем, как могла. Пройдя по переходу, соединявшему конюшню с теремом, неверная жена, крадучись, словно вышедшая на охоту кошка, спустилась с лестницы и остановилась в двух шагах от спящего Ивана.

«Сына по отцу его Андреем назову», – решила грешница, взирая на по-девичьи красивый лик возлюбленного.

Спал лихой казак, как подобает истинному воину, чутко, словно зверь, а потому сразу же почувствовал Еленкин взгляд и открыл глаза. Как и при первом их свидании, на плечах княгини была соболья шуба Новосильцева, однако на сей раз ее божественное тело скрывала длинная, белая сорочка.

– Еленочка, – блаженно улыбаясь, прошептал Иван. Медленно вздымая тонкий шелк, он начал целовать точеные ноги любимой, но, увидав пристегнутый к голени кинжал, остановился.

«Какая же я дура. Зачем рассказала ему про Вишневецкого. Пусть бы думал, что я честная вдова. На таких порой еще охотней, чем на девушках, женятся», – пожалела Еленка, легкомысленно забыв о своем нынешнем муже. Поведя округлыми плечами, она сбросила шубу, вынула кинжал и разрезала сорочку от ворота до подола. Легкий шелк, скользнув по ее нежной коже, упал к ногам.

– Люби меня, – смущенно попросила красавица. Устыдилась гордая шляхтянка не своей прекрасной наготы – что уж там, коли дело до дитя дошло. В этот миг ее заботило совсем иное. Заметит или нет, гадала несчастная, украдкой глядя на свой живот. Но ошалевший от счастья Ванька вновь не заметил, ни крохотных веснушек, ни потемневших сосков, ни Еленкиной полноты. Уложив любимую в постель, он принялся ласкать ее.

«Истосковался, миленький», – подумала Елена и, широко раскинув ноги, позвала: – Иди ко мне.

Поначалу все было хорошо. В ответ на извержение любовного вулкана будущая мама зашлась в сладостном припадке, но, когда волна блаженства схлынула, она почувствовала боль и застонала. Истолковав сей стон, как подобает пылкому любовнику, Иван усилил свои старания. Боль становилась все сильней и сильней. Наконец Еленка не вынесла мучений и взмолилась:

– Не надо, Ванечка, а то обидится желанный мой да раньше времени меня покинет.

Ее витиеватую речь Княжич понял по-своему. «Выходит, она в мужа влюблена, а я ей так, как жеребец кобыле».

Отпустив княгиню, он встал с постели и начал торопливо одеваться.

– Что с тобой? – виновато вопросила литвинка.

– Со мной-то ничего, а вот тебе пора определиться – либо он, либо я.

– Ты о ком?

– Да о муже о твоем, о князе Дмитрии, – даже не пытаясь скрыть своей обиды, сказал Иван и добавил: – Я завтра с казаками ухожу на Дон, коль со мной идти надумаешь, дай знать.

Княжич чувствовал, что говорит и делает совсем не то, чего душа желает. Ему хотелось ухватить любимую, запрыгнуть в сани да помчаться сквозь заснеженный лес в родимый дом, построенный отцом для мамы, но, поймав растерянный Еленкин взгляд, он твердо решил: «Уговаривать не буду, пускай сама свой выбор сделает», – и стремительным, похожим более на бегство, шагом вышел из конюшни.

– Вот дурной, к Новосильцеву ревновать меня удумал, – наконец-то поняла Елена. В чем мама родила, она метнулась вслед за Княжичем, но нестерпимая боль свалила ее с ног. – Да пропадите вы все пропадом, мужья, любовники. Господи, спаси и сохрани сыночка мне, – прошептала несчастная.

Опасаясь растревожить плод, осерчавший на греховные забавы своих непутевых родителей, Еленка долго лежала неподвижно, горько плача. «Вот помру сейчас, тогда узнаете», – думала она в отчаянии, но, представив, как поутру казаки найдут ее голое, обезображенное смертной мукой тело, стала одеваться. В это время наверху послышались шаги, затем раздался по-детски звонкий Аришкин возглас:

– Есть здесь кто-нибудь?

– Кого ищешь, Ирина? – отозвалась княгиня.

– Пани Елена, – воскликнула девочка, сбежав по лестнице, она взволнованно спросила: – Слыхала, что казаки завтра уезжают?

Не дожидаясь ответа, Аришка принялась рассказывать. – Я, как вышла от тебя, пошла в трапезную, тесто ставить, чтоб назавтра свежий хлеб испечь, а там Максимка с дядькой Митькой сидят. Винища напились и спорят. Бешененок говорит, мол, Ванька, это, стало быть, Иван Андреевич, непременно на Дон пойдет, даже если его баба, надо понимать, что ты, заартачится. Разгуляй же сомневается. Я, как услышала, бросилась тебя искать. Весь терем обегала, еле нашла.