Проклятый род. Часть 2. За веру и отечество

– Уезжают, говоришь. Ну что же, скатертью дорога, – устало промолвила Еленка. Несчастная красавица уже смирилась с очередным ударом судьбы. Сейчас все ее мысли были лишь о том, чтоб сохранить сыночка, даже Княжич мало волновал.

– Ты-то с какой стати так переполошилась?

Одарив княгиню преданным взглядом, девочка присела рядом и, прижавшись к ней своим тщедушным тельцем, жалобно попросила:

– Возьми меня с собой. С тех пор, как мама умерла, никому я стала не нужна. Батюшка, он добрый, но все одно мужик, а ты мне словно старшая сестра.

– Ну, за этим не ко мне, а к Разгуляю иль Ивану Андреевичу обратись. Я ж отсюда никуда не тронусь, пока сынка не выращу. Нету больше сил моих для странствий дальних. Вон, на лестницу и то взобраться не могу, – ответила Елена.

– А что случилось-то, как ты средь ночи на конюшне оказалась? – встревожилась Аришка.

– Коня пошла проведать, да на лестнице ногу подвернула, – слукавила старшая подруга, поплотней запахивая шубу, чтоб девчушка, не дай бог, не разглядела ее распоротой до подола сорочки.

– Тоже нашла время за конем ухаживать, – посетовала кузнецова дочь.

– Видано ли дело, в твоем-то положении шастать по ночам да с лестниц падать. Давай помогу, – взяв Еленку под руку, Аришка повела ее в опочивальню. Уложив княгиню на постель, она вновь уже строго вопросила:

– Так что с тобой произошло? Я же вижу, дело не в ноге, ты вон даже не хромаешь.

– Говорю ж тебе, упала с лестницы да, видать, ребенка растревожила. Как бы раньше времени теперь не разродиться. Ты ступай к себе, мне уже легче, – смущенно улыбнулась литвинка. Не расскажешь же подруге об истинной причине своего недуга.

– Никуда я не пойду, – заупрямилась Аришка.

– Вот те раз, ты же вроде как в казачки собралась.

– Нет, я с тобой останусь, коли не прогонишь.

– Ну, ежели расспросами не будешь докучать, тогда не прогоню, – пообещала княгиня.

34

Уснула Елена лишь под утро, и приснился ей довольно странный сон. Будто снова очутилась она в храме Дмитровского монастыря, где когда-то венчалась с Новосильцевым, но не среди людей стоит, а под куполом витает, словно бестелесная душа. Внизу тем временем свадьба идет, жених с невестою стоят у алтаря. В женихе-то она сразу Княжича признала. Невеста же у Ванечки какой-то необычною была. Не в белом платье подвенечном, а в сверкающем в отблеске лампад стальном доспехе да еще с мальчонкой кареглазым на руках. Да это ж мой сынок, ужаснулась Еленка и проснулась.

В окна лился уже не робкий утренний, а яркий полуденный свет и с подворья доносилось ржание коней.

«Казаки в дорогу собираются, – догадалась своенравная гордячка. Она было попыталась встать, но, вновь почуяв боль, решила: – Пускай идут, мне теперь до этого нет дела».

Не прошло и нескольких минут, как дверь опочивальни отворилась и на пороге появилась Арина.

– Уходят? – кивая на окно, вопросила княгиня.

– Да, – ответила печально девочка, однако тут же добавила: – Но не все. Добрый остается, а с ним еще десяток казаков. Дяденька Игнат так и сказал: от разбойников вас будем защищать.

– Ну, они с князем Дмитрием старые приятели, на войне друг другу жизнь спасали, вот он и решил не покидать израненного друга, – пояснила Елена, при этом на губах ее появилась смущенная улыбка. Красавица, конечно, знала, что старый сотник без ума в нее влюблен. Всерьез она его не принимала, но все одно было приятно.

– А еще Никита Лысый остается, – продолжала делиться новостями девочка.

– А Иван?

– Да он, похоже, не решил еще. Стоит возле крыльца какой-то сам не свой, тебя, наверно, дожидается. Может, выйдешь? Если ехать с ним не хочешь, так хоть простись по-людски.

– Никуда я не пойду, – еле сдерживая слезы, промолвила Еленка.

Не расслышав, как дрогнул ее голос, Аришка осуждающе сказала:

– Вам, княгиня, конечно, видней, только как-то нехорошо получается – дите от него ждешь, и даже попрощаться не желаешь.

– Да пойми ты, глупая, нельзя мне ехать, а отказать ему я не смогу, – воскликнула в отчаянии старшая подруга и горько зарыдала. Кузнецовой дочери тоже сделалось не по себе. Присев на краешек постели, она робко предложила:

– Давай я схожу, скажу ему, что ты хвораешь.

– Иди, не вздумай только про ребенка разболтать. Скажи, мол, ногу подвернула и не может встать с постели.

– Пани Елена, я, наверное, вправду еще дурочка, но ты мне все же объясни, почему не хочешь про дитя ему сказать. Ведь Иван Андреевич тогда непременно останется.

– Остаться-то останется, а дальше что? Что ему здесь делать? Да он через неделю в тоску впадет, а через месяц меня возненавидит и рано или поздно все одно сбежит. Нет, Ирина, оставим все, как есть. Если сына и любовь сохраню, так и Иван вернется. Никуда он, миленький, не денется.

– Мудрено все у вас, – посетовала девочка.

– Что делать? Это только бабы-дуры детьми мужиков привораживают, а я гордая, как-никак княгиня все-таки, – улыбнулась сквозь слезы красавица.

– Так я пойду?

– Иди, Иринушка.

– И что же мне Ивану Андреевичу сказать?

– Ничего не говори, поцелуй его лучше на прощание. – Это как? – засмущалась Аришка.