Проклятый род. Часть 2. За веру и отечество

– Сейчас Максимка всех нас вразумит. Младенца-то устами, как известно, истина глаголет, – добавил с легкою издевкой сотник.

Бешененок оправдал Игнатовы надежды. Подойдя к Ивану, он сердито вопросил:

– Ну, ты едешь иль до вечера собрался здесь стоять, словно нищий на паперти?

Чувство вины перед Максимом за его убитого отца никогда не покидало Княжича. Потому-то парню и сходили с рук многочисленные наглые выходки. И на этот раз Иван почти спокойно ответил:

– Ты что, учить меня собрался, где да как стоять. Ступай-ка лучше от греха подальше.

Однако Бешененок и не думал уходить. Отступив на шаг, он вперился в Ивана откровенно насмешливым взглядом. Есаул уже собрался было прогнать его, но, уразумев, что парень, в общем-то, спросил лишь о том, о чем не решаются спросить все остальные, деловито осведомился:

– А что, уже все собрались?

– За одним тобой дело стало.

– Тогда поехали, иди ворота отворяй.

– Ну вот еще, холопов, что ли, у нас мало? – заартачился Максимка.

Вскочив в седло, он привстал на стременах и звонко выкрикнул:

– Эй, мужики, чего рты раззявили, открывай казакам ворота.

В это время на крыльцо выбежала девочка. По белому пуховому платку Княжич принял ее за Елену и бросился навстречу, но, признав Аришку, разочарованно промолвил:

– Это ты.

– Я, Иван Андреевич.

Сев на поданного Бешененком Лебедя, есаул погладил кузнецову дочь по голове.

– Ну вот и все, прощай, Арина по батюшке Петровна. Разбирая конские поводья, он все ж не удержался и спросил:

– А где княгиня?

– Она давеча ногу подвернула, теперь не может с постели встать, оттого и не пришла с тобой проститься.

– Даже так? – печально улыбнулся Княжич. – Сказать мне ни о чем не просила?

– Просила.

– Так говори, что молчишь.

– А ты нагнись, я тебе на ухо шепну.

Зардевшись от смущения, Аришка обняла склонившегося Княжича и ткнулась своими нецеловаными губками в его бритую щеку.

– Вот это, больше ничего.

– И на том спасибо, – поблагодарил Иван, затем схватил Аришку под руки и, закинув ее себе на грудь, крепко расцеловал.

– А это от меня ей передай.

– Пусти, охальник, люди ж смотрят, – взмолилась девочка.

– Вот те раз? Ты что, наш уговор забыла?

– Какой такой уговор?

– Что я вернусь и на тебе женюсь, – шаловливо сверкнув своими пестрыми очами, напомнил Ванька.

Елена все еще стояла у окна. Увидев, как Иван прощается с ее младшей подругой, она сразу же вспомнила свой сон. «Как бы вещим он не оказался, и Ирина мамой сыну моему не стала», – подумала несчастная.

А бойцы знаменной полусотни славного Хоперского полка уже стали покидать княжескую вотчину. Разобравшись по двое в ряд, казаки потянулись к лесу. Княжич уходил последним. Миновав ворота, есаул невольно оглянулся. Занавеска на одном из окон колыхнулась, и Ванька сразу догадался, кто за ней стоит. Вздыбив Лебедя, он с криком «Прощай, Елена. Бог даст, свидимся» устремился за сотоварищами.

– Прощай, Ванечка, – прошептала Еленка, неотрывно глядя вслед любимому, покуда тот не скрылся среди зеленых елей.

Аришка тоже не сводила глаз с уходящего в неведомую даль белого всадника.

Ее щечки разрумянились, а сердечко ныло от доселе незнакомой, сладостной тоски. Она еще не понимала, что это и есть любовь, но уже твердо знала – нет на белом свете никого красивей и храбрей Ивана Андреевича.

ГЛАВА V. ГОСУДАРЕВО ПРОКЛЯТИЕ

Нет зверя свирепее человека, совмещающего в себе дурные страсти и власть.

(Плутарх)

1

Поздним, еще по-зимнему холодным, мартовским вечером в станицу въехали трое всадников. Один из них, судя по добротной медвежьей шубе и бобровой шапке, человек далеко не бедный, обличьем походил на купца. Два других – молоденький парнишка и худощавый, пожилой мужик, хоть и были вооружены пищалями, но имели, скорей, холопский, нежели воинский вид.

– Кажись, приехали, – истово крестясь, сказал юнец. – А большая у казаков деревня. Нелегко будет в такой-то темени здешнего князя отыскать, – добавил он, боязливо озираясь по сторонам.

– Умолкни, нетопырь. Не вздумай при казаках их станицу деревней обозвать. Сразу же получишь по мордам, а то и вовсе казнят, – припугнул его старший собрат.

– Как это казнят?

– Очень просто, засунут в куль да в Дон свой кинут. – Так подо льдом ж еще река, – попытался отшутиться парень.

– Не боись, по такому случаю прорубь выдолбят. Их, злодеев, хлебом не корми, дай только душу человечью загубить, – глумливо заверил мужик.

– Максим Яковлевич, может возвернемся, пока не поздно? Видано ли дело – у воров искать защиты. Ермака с дружками спровадили в Сибирь и слава богу. Зачем новых дармоедов себе на шею вешать? На те деньжищи, что вы с дядюшкой на казачью справу извели, можно было бы стрельцов нанять. У меня знакомец есть – стрелецкий сотник, из дворян, не чета каким-то там разбойным атаманам, – обратился он теперь уже к хозяину.