Проклятый род. Часть 2. За веру и отечество

– Полно вздор молоть, какие, к лешему, стрельцы. Будто ты, Демьян, не знаешь – запретил нам государь в державе русской набирать бойцов. Донесли уже ему наши завистники, что мы с сибирцами затеяли войну, а царь как услыхал про это, сразу впал в неистовство. Повелел вернуть казаков и впредь татар не беспокоить. Даже пригрозил в сердцах, мол, много воли взяли Строгановы. Сами кашу заварили, пущай сами ее и расхлебывают, а не смогут свои земли защитить, так я на их удел нового хозяина найду. Так что хочешь-не хочешь, а надо новых атаманов, вместо в Сибирь ушедших, нанимать. Потому-то дядя меня сюда и послал.

– Ну как знаешь, – паскудно ухмыльнулся Демьян.

– А ты зубы-то не скаль. Тоже мне, советник нашелся, – неожиданно взъярился Строганов.

– Тебя зачем на Москву посылали? Сивуху пить иль намерения государя выведывать? Чуть дядю не подвел под монастырь, да еще и ухмыляешься.

– А он, видать, окромя как с сотником стрелецким, других знакомств не смог завести. Думные бояре-то по кабакам не шастают, – съязвил парнишка.

– И ты, Семка, тоже помалкивай. Несешь что попало: деревня, князь, – передразнил юношу купец.

– Едем к церкви. Вон она, огнями вся освещена, видать. всенощная служба идет. Кольцо мне сказывал, что этот самый Княжич-атаман шибко набожен. Наверняка там его и найдем.

– Максим Яковлевич, а отчего у казака такое прозвище чудное – Княжич, – полюбопытствовал Семен.

– Говорю ж вам, человек он необычный. Своей охотою на польскую войну ходил. Там за храбрость от самого князя-воеводы Шуйского перстень драгоценный выслужил. А Княжичем зовут, наверно, оттого, что мамка у него кровей боярских, – пояснил купец.

– Одним словом, не варнак, а святой угодник, – вновь не удержался от насмешки злобный Демьян.

Подъехав к божьей обители, путники увидели странную картину. В ограде церкви горели костры, у которых грелись замученного вида бабы с ребятишками. Все женщины, несмотря на их изодранную в клочья одежду да изможденные лики, были молоды и красивы.

– Никак, они своих наложниц в церкви держат. Это ж святотатство, – ужаснулся Строганов.

– А я , что говорил. Поехали назад, – дрожа от страха, шепнул ему приказчик.

– Назад нельзя. У меня теперь отсюда два пути – либо с воинством казачьим домой, либо с дядюшкой к царю на расправу. Ждите здесь, я скоро вернусь.

Передав поводья Семке, Максим Яковлевич довольно ловко спешился и направился к церковному крыльцу.

В самой святой обители творилось то же самое. Бабы с девками и малыми детьми вповалку лежали на полу. Одни молились на иконы, другие спали. К превеликому своему удивлению, купец увидел на лицах красавиц не страх или покорность судьбе, а искреннюю радость.

– Тебе что надобно, мил человек? – раздался за его спиной строгий старческий голос.

Обернувшись, Строганов наконец-то увидел священника. Тот сидел у самой двери на заваленной кусками хлеба и сушеной рыбой скамье, одаривая сей нехитрой снедью всех входящих.

– Здравствуйте, святой отец, – уважительно промолвил Максим Яковлевич.

– Да я не поп, а всего лишь сторож, зови меня, как все, Петром Апостолом, – сказал, вставая и подавая для приветствия свою единственную руку, облаченный в рясу старик. Заметив, как смутился гость от его столь звучного имени, он с улыбкой пояснил: – Это Ванька Княжич, еще когда мальчонкой несмышленым был, меня однажды так назвал, с тех пор и прилепилось.

– Вот его-то мне и надобно, – многозначительно изрек купец и, не дожидаясь всяческих расспросов, представился: – Я торговый человек, зовусь Максимом Строгановым. К атаману Княжичу меня Иван Кольцо прислал.

– Раз от Ваньки-черта прибыл, значит, дело твое важное, – кивнул Апостол. – Ну, что ж, пошли. Вот Ванька-то обрадуется. Они с Кольцо как братья были, покуда их пути не разошлись.

Шагая рядом со стариком, Строганов не удержался и спросил:

– А отчего у вас бабы с ребятишками в церкви обитают?

– Так это ж полонянки. Их казаки только нынче утром у татар отбили. Которые побойчей да поблудливей, к Ваньке в гости пошли, избавление свое от нехристей праздновать. Ну, а те, что поскромней да детные, здесь остались. Где ж, как ни в церкви, приютить несчастных. Такой обычай еще отец Герасим завел.

– А это кто такой?

– Наш прежний батюшка, он в запрошлом годе помер, – сказал, крестясь, старик.

Выйдя из церкви, Строганов дал знак Демьяну с Семкой следовать за ними, а сам продолжил разговор.

– И кто ж у вас теперь службы правит?

– Да Иван и правит, кому же больше-то. Он почти что все молитвы знает, как-никак попов воспитанник. Когда мамку Ванькину татары загубили, его Герасим к себе на жительство взял.

– Выходит, атаман у вас и царь, и бог, и воинский начальник? – усмехнулся Строганов.

– Получается, что так, – охотно согласился старик.

– Ну и как он, народ не забижает?

– Это ты о чем?

– Так ведь известно дело – добра не жди, коль кто один всю власть к рукам прибрал. Тот же Грозный-государь тому пример, – откровенно заявил купец.