Проклятый род. Часть 2. За веру и отечество

– Ежели после нашего ухода орда не перестанет донимать и в силе воинской нужда возникнет, на Дон езжайте. Разыщите побратима моего Ивана Княжича. На него, как на меня, положиться можете. Но заранее упреждаю – Ванька парень непростой, до наживы не падкий, и договориться с ним вам будет нелегко.

Услышав имя своего наставника, Княжич одарил купца и его спутников пристальным взглядом.

– От Ивана, говоришь, пришел, тогда садись, гостем будешь. И ты, парень, присаживайся, – кивнул он Семке.

– А ты, мил человек, – с явной неприязнью обратился атаман к Демьяну, – возьми вина и прочей снеди, сколько хочешь, да ступай отсель куда подальше. На конюшне можешь заночевать.

Как только приказчик вышел, Апостол с удивлением изрек:

– За что ты его так? Парень вроде смирный.

– Да от этой смиренной гниды доносчиком несет за версту. Вон как, бедолага, зенки вылупил, когда я про царя заговорил, – усмехнулся Княжич и тут же посоветовал купцу: – Ты бы тоже присмотрелся к своему слуге. От такого добра не жди.

«Ничего не скажешь, умен, – подумал Строганов. – Людей насквозь видит. Уговаривать его бесполезно и купить тоже вряд ли получится. Вона, на каждом пальце перстень, рубаха шелка заморского, гостей потчует не какой-нибудь сивухой, а рамеей. Одним словом – все имеет, что душе угодно. На посулы про горы золотые такой не поведется, они ему просто-напросто не нужны. Одна надежда остается – на их дружбу с Кольцо».

Размышления – Максима Яковлевича прервал сам атаман.

– Ну, рассказывай купец, зачем прибыл, что Иван велел мне передать? Может быть, коней купить желаешь? Это можно. Мы так их наловчились у ордынцев угонять, – Ванька шаловливо подмигнул своим соратникам. – Хватит для того, чтоб все царево войско в конницу обратить.

Княжич поначалу решил, что побратим прислал к нему барыгу за товаром. Такое прежде случалось и не раз, а сегодня это было б очень кстати. Надо же кому-то лошадей, в бою добытых, продать, да казачков деньгами порадовать. Пусть еще раз убедятся, что не только грабежом, но и службой воинской отечеству можно хлеб насущный добывать.

– Коней куплю, однако у меня не столько в них, сколько в людях нужда имеется, – ответил Строганов.

– Не туда приехал ты, дальше, в Крым, к татарам поезжай, а мы, казаки, душами людскими не торгуем, даже басурманскими, – язвительно заверил атаман.

– Ты меня не так понял. Мне рабы-холопы не требуются, мне воины отважные нужны. И не столько даже воины, бойцы у нас найдутся, – купец кивнул на Семена, – сколько воинские начальники.

– Зачем? – бесстрастно поинтересовался Иван, искусно скрывая изумление, выдавал которое лишь легкий румянец, заигравший на его бледных, обескровленных щеках.

– Я об этом только с глазу на глаз сказать могу, так Кольцо распорядился.

Меж казаков прокатился недовольный ропот, и наступило напряженное молчание, которое нарушил Лиходей:

– Пойдем ко мне догуливать, станичники. Опять Ванька-старший что-то намутил, про его дела чем меньше знаешь, тем дольше проживешь, – полушутя-полусерьезно заявил Лука, направляясь к выходу, остальные потянулись вслед за ним.

– Митяй, Андрей и ты, Максим, останьтесь, – окликнул Княжич своих верных друзей. Польщенные доверием атамана, Разгуляй с Лунем и Бешененок вновь уселись за стол.

– У меня от них секретов нету, говори, – потребовал Иван.

Строганов с опаской покосился на лежавшую в постели женщину, видать, она его смущала гораздо больше, чем атамановы сподвижники, но перечить не посмел.

– О том, что прошлой осенью Ермак с Кольцо в Сибирь ушли, вы знаете? – вкрадчиво спросил купец.

– Знаем. Ты нам пыль в глаза-то не пущай, толком сказывай, зачем приехал? Чай, не для того за сотни верст тащился, чтоб поклон мне от Ивана передать, – с угрозой в голосе сказал Иван.

Однако Строганов в ответ лишь добродушно улыбнулся. Он уже понял, что нашел слабину в дерзком нраве удалого атамана. «Ишь, не захотел товарищей обидеть недоверием, это хорошо. Стало быть, на верность твою в дружбе надобно давить», – подумал он, а вслух ответил:

– Коли знаете, тогда и говорить особо не о чем. Как ранней осенью ушли, с тех пор о них ни слуху и ни духу, а сибирцы зверствуют по-прежнему. Их царевич Маметкул едва столицу нашу, Сольвычегодск, не взял, еле отбились.

– Столицу? – недоверчиво переспросил Иван. – Так у вас что, своя держава?

– Ну, держава-не держава, а царю, как и вы, казаки, постольку-поскольку подчиняемся, – не без гордости пояснил Максим Яковлевич. – Вот мы и надумали подмогу Ермаку послать, да оказалось, некого. Воины пешие имеются. Семка, вон, – кивнул он вновь на юношу, – птицу на лету с пищали бьет, но наездников лихих и пушкарей совсем мало. А что касаемо начальников, всяким хитростям воинским обученных, да способных за собой людей на смерть вести, таких и вовсе нет.

– К царю-то обращались? – полюбопытствовал Митяй.

– Обращались, – безнадежно махнул рукой купец.

– Отказал нам в войске государь, даже попрекнул за то, что Ермака в Сибирь послали. Дескать, нечего татар зазря злобить. А как прикажешь поступить, когда совсем житья от нехристей не стало?