Проклятый род (СИ)

— Нет, не слышал… Зато хорошо вижу, что под ногой у тебя первый «гостинец» от прежних хозяев.

Влада испуганно опустила глаза, и только сейчас обнаружила над носком мягкого охотничьего сапога тонкую проволоку. Вдох остановился в груди и она осторожно отступила назад. Растяжка перекрыла тоннель и лишь внимательность Серко не позволила им подорваться. Проследив куда ведёт проволока, брат нашёл в темноте осколок бутылки. Горлышко было надёжно воткнуто в землю, а внутри отбитых стенок лежала граната.

— Растяжки, волчьи ямы, да мины — тут могут таиться сотни опасностей, — извлекая гранату, напомнил Серко. — Нашим родным ещё долго придётся беречься в этой норе.

— Зато она наша! — уже позабыв об испуге, жадно облизнулась Волчица. — Навь должна жить под землёй, в добрых норах, а не в каких-нибудь бетонных коробках, которые мы «логовом» двадцать Зим называли.

— Убежище спасло наш род и сохранило от мора, — напомнил Серко. Он смог обезвредить ловушку, отрезав проволоку от чеки, и отдал хорошо сохранившуюся гранату в руки сестры.

— Моровых Зим больше не буде. Уже десятый год они в мир не приходят и лето токмо теплеет. Мать приведёт сюда племя, а мы возвысимся в нём. Больше никто не обвинит нас, что нет Волчьего духа. Кто знает, быть може в земле он вернётся к охотникам… Это наш дом, тут всегда было место для Нави! Мы наладим хорошую жизнь по старым порядкам. Время проклятий и испытаний подходит к концу — наступает эпоха Волков! — говоря это, Влада воодушевлённо сверкала глазами. Здесь, в темноте, Серко хотел ей признаться, сказать о том, что давно тяготило душу сомнениями, но увидев счастье сестры, не решился тревожить её, и оставил признания на потом — когда настанет подходящее время…

Больше часа они исследовали тёмные залы Навьего подземелья. Оно выглядело пустым, позаброшенным, но дух волчьего племени пропитал каждый закоулок тоннелей и как будто ждал возвращения хозяев. С потолка свисали заговорённые обереги, целые пролёты стен были исписаны рунами и некоторые из них Влада даже не смогла распознать. С каждым шагом радость Одинокой Волчицы росла. Не раз Влада останавливалась, подзывала брата к себе и указывала ему на заветные знаки. Ученица ведуньи толковала Серко о значении рун и постоянно твердила о том, какое славное место им удалось разыскать. Сестра даже не замечала, что чем больше радуется новому логову, тем больше хмурится брат. Серко рассеяно кивал и отворачивался, словно вовсе старался не видеть долгожданного счастья.

Спустя полчаса они вышли к месту, где тоннели сильно ветвились. Некоторые из переходов вели ещё ниже под землю, а другие открывали длинные боковые проходы.

— Опять этот звук, разве не слышишь? — прислушалась к тишине Влада. Но Серко различал в тоннелях только протяжный гул ветра. Никаких других странных звуков здесь не водилось, да и быть не могло. От старых хозяев остались только ловушки, сумрак и запустение.

— Может ли песня служить оберегом? — загадочно улыбнулась молодая ведунья.

Серко недовольно поморщился: ему не нравилось думать, будто сестра видит и слышит больше него.

— Да это сквозняк с поверхности пробивается и от входа до выхода мечется. Вечно ты себе лишних мороков напридумываешь!

— Я всё же хочу посмотреть, кто там поёт. Но только одна, — шагнула Влада в сторону глубинного перехода.

— Стой! — брат придержал её за руку. — Нельзя разлучатся в пути — вспомни наставления матери!

— Мы уже не в пути, а пришли в новый дом, — успокоила девушка. — Зовёт меня кто-то, Серко, имя мое поминает… и песня эта сложена обо мне.

— Значит, это тёмное колдовство, от которого охотники должны держаться подальше! — настаивал парень. — Кто знает, как сильна была ведунья этого племени. Есть ловушки из железа и дерева, а случаются западни из заговоров и проклятий.

— Верно сказал: охотники колдовства должны сторониться… да только я уже не охотник, и хочу поиграть с этой силой! — Влада никогда ещё так хищно не улыбалась. Даже сейчас она решила бросить вызов судьбе и испытать своё будущее. Серко с удивлением посмотрел на преображение сестры и не смог удержать. Влада ринулась в выбранный коридор и быстро скрылась за поворотом.

Слова Волчицы насчёт колдовства пробудили внутри беспокойство, и всё же Серко решил позволить сестре самой разобраться с потусторонней ловушкой. Постояв ещё немного на месте, он выбрал другой коридор и отправился дальше.

Песня становилась то громче, то тише, сплеталась с ветром гудевшим в тоннелях и сама становилась тем ветром. Никто не слышал её, кроме ученицы ведуньи.

«По следам моим стелешься. За спиной моей обернёшься…», — нашёптывал молодой голос.

Руны на стенах предупреждали помнить свой род, кто она и откуда пришла. От каждого звука печальной мелодии сердце Влады наполнялось тоскливой любовью. Голос нор был самым ценным и горьким, что могло появиться в жизни Волчицы.