Проклятый род (СИ)

Возвеличься Мара серпом да вилами,
Возвеличься Мара Навьими силами,
Возвеличься Мара мёртвою водою,
Возвеличься Мара белою землёю,
Возвеличься Мара ночью тёмною,
Возвеличься Мара сытью волчьею,
Возвеличься Мара иновым бегом,
Возвеличься Мара нам оберегом,
Гой, черна Мати-Марена… Гой!

На последних словах ведунья надавила на рукоять, пронзив кожу под подбородком охотника. Лезвие достигло мозга — смерть была милосердной и быстрой. Мужчина затих на кровати, больше не сделав ни вздоха. Девятитрава аккуратно вытерла кровь с ножа о тряпицу и лишь тогда ощутила, что за её спиной кто-то стоит. Резко обернувшись, она увидела мужа.

— Михаил?.. Чего ты хочешь?

Скиталец мрачно наблюдал за кровавым занятием жены. Ему было прекрасно известно, что она могла не только лечить, но и отнимать жизни; причём такой способ был ещё не из худших.

— Трудно представить себе то дело, которое Навь не способна решить при помощи ножа.

— Он был достойным охотником. Прояви уважение, — поднялась Девятитрава. Однако, старый скиталец и не подумал проникнуться этой трагедией.

— Для меня «уважение» — это похороны и слёзы близких, а не гореть на костре, пока не обуглятся кости.

Речь старика неожиданно прервал кашель. Скиталец отвернулся от Девятитравы, пытаясь унять привычный, но по-прежнему болезненный приступ. Ведунья с тревогой в глазах посмотрела на мужа.

— Тебе становится хуже…

— Чернушкина зараза, — отхаркнул кровь Михаил. — Когда вместе с кашлем начали вылетать мои зубы, я понял, что дело действительно плохо. В вашем племени нет ни одной чернушки старше тридцати пяти Зим. Они либо умирают вот так — в медленных муках, либо ещё в юности теряют рассудок.

— Одержимость никак не связана с этим. Чёрные души людей жаждут захватить Навьи тела и спускаются к нам под землю. Но зараза пришла из Явьего мира: её принесли с собой люди…

— Но Навь не болеет…

— Потому что Волк хранит нас от многих болезней.

— Волк не появлялся в убежище уже двадцать Зим.

— Но он всегда рядом с нами… Ты пришёл поспорить о духах с ведуньей?

— Нет, вообще-то я хотел поговорить со Светланой. Она здесь, или во тьме подземелий осталась только Девятитрава?

Женщина с холодным равнодушием на него посмотрела. Будто прочитав ответ в этом чуждом для сердечного общения взгляде, скиталец развернулся, чтобы уйти.

— Михаил! Подожди… — ведунья племени Зимнего Волка подошла ближе и заговорила вполголоса, чтобы не потревожить покой других раненых. — Я не изменилась, а лишь поняла, где моё место. Всё, что во мне было заложено, раскрылось здесь — в Навьем племени. Я узнала мир таким, какой он действительно есть. Навь не простые дикари: у них в крови скрыта тайна, которая даёт силу, но если ты простой человек, то эта сила тебя же погубит. Мне очень жаль, что я не принадлежала к их роду до того дня, когда меня утащили под землю. Они слышат голос праведных предков, могут общаться с заключёнными внутри звериными душами. Глухие управляли металлом и могли летать в небесах, но даже им было неподвластно такое. Это убедило меня, что Навья вера — абсолютная истина. Я чувствую наших предков: их силу, божественность. Вечная Зима не наказание. Мара дала людям нечто большее, чем шанс просто выжить…

— В твоих словах слишком много бреда, Светлана, — вздохнул Михаил. — Где та женщина, которую я любил? Ты могла придумать такую историю, от которой у людей на мене душу захватывало. Но потом мы вместе смеялись над выдумкой. Ты, как и я, любила чистую истину. Сколько новостей мы собрали в дороге, сколько правды вовремя донесли до Тепла. Но что изменилось? Я вижу перед собой человека, который поверил в реальность собственной сказки.

— Это не сказки, а наше прошлое и настоящее. Только опираясь на силу крови нам снова удалось встретиться вместе. За тридцать Зим проведённых в племени я научилась слышать голос праведных предков, а такое возможно только с истинной верой.

Михаил оглянулся в душном сумраке лазарета, как будто целая жизнь проходила у него перед глазами. Она началась во времена, когда люди стремились к богатству и безмятежности, а заканчивалась среди тьмы, запаха дыма и слепой веры. Разной веры. Без пищи и тепла, в полном отчаянье и одиночестве, вера научила человека как нужно жить. Она стала дороже насущной еды и материального благополучия, за которые можно держаться, бороться и убивать…

— Среди Зим слишком много язычников, но Навь хуже прочих. Может быть потому, что древние идолы действительно им отвечают? Тогда мне жаль, что мир рухнул в такое безумие…

— Мир не рухнул, он лишь изменился, — мягко ответила Девятитрава. Она приобняла скитальца за плечи, чтобы отвести мужа на склад медицинского блока.

— Пойдем, я найду тебе обезболивающее.