Проклятый род (СИ)

— А кто может знать об этом лучше, Серко? С самого детства ты был со мной рядом, хранил и берёг, даже когда я о том не просила. Теперь мой черёд остеречь тебя от ошибок: не верь крестианцам! Чужаки всего нам не говорят и ты это знаешь. Мы идём ради рода. Как предки наши по укладу стояли, всё для племени делали, так и мы должны жить…

Серко зажмурился и тяжело задышал. Принимать суровые уроки сестры оказалось совсем нелегко. Перед глазами по-прежнему висел кровавый туман и разум до конца не прояснился. Охотник был убеждён, что обратился в Зверя только из-за собственной ярости, и всё что теперь приходится делать — жестокая расплата за это. Надежда, что удастся стать другим человеком обрушилась за один ночной час. Даже любовь оказалась бессильна изгнать из тела дикую душу. Зверь непременно погубит всех беззащитных, кто только окажется рядом. В любое мгновение Волк мог превратить человека в чудовище.

— Устала я вытирать кровь с родного лица… — пальцы Влады коснулись старых шрамов Серко. — Ты совершаешь ошибки, а раны лечить мне достаётся…

Внезапно он перехватил жест сестры и покрыл поцелуями руки.

— Прости меня, прости! Нет выбора, кроме долга перед предками и перед родом! Зверь должен жить в Навьем племени, а не среди чужаков! Я и перед тобой виноват: заставил мучиться из-за ложных сомнений!

Крепко обняв брата за шею, Влада сама чуть не расплакалась. Они сидели рядом, как в детстве и чувствовали все страхи друг друга. Впервые за долгое время девушке захотелось назвать Серко по полному имени.

— Что же мы будем делать с тобой дальше, Серёжа?

— Сбываются наши самые страшные сны. Ещё чуть-чуть и грань перейдём, а там гибель. Но мы не можем сгинуть сейчас. Род к Теплу надо вывести до первого снега — только об этом нам нужно думать!

— А что с крестианцами?

— С нами пойдут, как заложники.

Влада нахмурилась и почувствовав это, брат быстро договорил.

— Ты права: они что-то скрывают. Какой смысл был в прошлой засаде? Столько патронов потрачено и всё ради пары Навьих охотников? Нет, тут что-то другое: крестианцы нам врут.

Молодая ведунья разомкнула объятия и вновь с холодом предложила.

— А ты пытай их. Они ведь тебя как слепого тащат по тропам. Думают, коль под землёй родился, так людской хитрости не раскусишь?

— Я не могу… — виновато ответил Серко.

Словно понимая сомнения брата, Влада тяжко вздохнула.

— Из-за девки…

— Нет, не поэтому! Я просто слишком хорошо их узнал… Они боятся, поэтому лгут. Если унять эти страхи, стать друзьями для пленников, тогда они скажут правду.

— Любой трус жалок и призираем, — припомнила девушка слова Старших охотников.

— Потому крестианцы не останутся с нами. Отпущу их, как только узнаем про остальные метки на карте. Всех отпущу, до единого…

— А ежели они нас в ловушку сподобятся завести? — насторожилась Волчица.

— Тогда умрут первыми!

* * *

Сон был тяжёлым и без сновидений. Проснувшись, Вера увидела возле костра Серко, который вырезал на своём карабине новую руну. Над огнём висел котелок, в нём уже что-то варилось. Почти сразу о себе дали знать слабость и головокружение. Всё тело девушки ныло от пережитых вчера потрясений, но Вера постаралась искренне улыбнуться охотнику: её милосердное сердце простило Серко за ошибки. Для Веры были важны не намерения, а то что Серко сделал в итоге. Она просто не могла думать иначе, потому как в каждом человеке видела не женщину или мужчину, не грешника или праведника, а создание Божье. Сколько бы зла не встречала крестианка на своём скорбном пути — всегда старалась прощать. Пока сил на это хватало…

Но охотник не ответил на приветливую улыбку. Серко продолжал терзать карабин, вырезая на нём столбец с поднятой линией. Огнебог подарил оружию славное имя и любой, кто взглянет на руну должен это понять. Егорка стоял рядом и с большим любопытством следил за работой.

— А лошадку вырезать, сможешь?

— Зачем? — отвлёкся охотник.

— У нас конь есть — Черногривка, он на твои картинки похож. Весёлый такой, играть любит и головой кланяться красиво умеет…

— У вас кони есть? Вы их в голодную пору не съели?

— Нет… — мальчик от этого предположения растерялся.

— Егор! — окрикнул его старший брат и ребёнок испуганно замолчал.

Вера почувствовала на себе острый взгляд. Ещё не обернувшись она поняла, что Влада вернулась в лагерь. Навь притаилась вблизи от костра, злобно щурясь на крестианку. Первые слова Волчицы были для неё как всегда неприветливы.

— Позже всех пробудилась, лежака… Как таких печных-ездовых крестианские мужики токмо замуж берут?

Ничего не ответив, Вера попыталась подняться, но боль в раненой ноге заставила тихо завыть. Из-за слабости девушка могла только сидеть и растерянно осматривать лагерь. Утро уже было в самом разгаре; никто не спал, все готовились к новой дороге. Братья держались вместе и это успокоило Веру. На грубость Влады Михаил ответил ненавидящим взглядом: из-за глубокой раны, сестра теперь не могла двигаться наравне с остальными. Но злость крестианца Волчицу ничуть не смутила.