Проклятый трон

Холд сорвался на бег, лицо его было бледным, и, какой каламбур, лица на нем не было.

– Алиана… – хрипло сказал он, обвел балкон пустым взглядом. – Ана! – отчаянно выкрикнул маршал и замер.

Ральфу стало не по себе, он уже давно ничего не боялся. Даже сотканная из темноты сестра его не пугала, но сейчас…

Холд владел собой не в пример ему самому, что там, Бонк даже немного завидовал его умению держать себя в руках в любой ситуации и, чего греха таить, брал с него пример. Только этот застывший посреди балкона с горящим безумным огнем взглядом мужчина, мало походил на привычного маршала. Пожалуй, так мог бы выглядеть одержимый. Да, здесь было чего бояться.

– Алиана, – медленно повторил господин Николас, на виске его проступила вена.

Тьма зло ощерилась. Позади Холда, лицом к брату, то проявляясь, то исчезая, корчилась от боли полупрозрачная девушка. Время застыло, стихли звуки. Ани мотнула головой и посмотрела прямо на Ральфа.

– Ральф? – удивленно спросила она, испуганно огляделась, а потом заметила Холда и задрожала.

Ральфа и самого била дрожь, ну что… вот он и убедился в силе маршала. Сестра упала на колени. Злость и жалость разрывали Бонка изнутри. Холду не нужна сила, ему нужна она, но, черт возьми, а как насчет мнения самой Алианы?!

Ральф расправил плечи и, собрав волю в кулак, шагнул к Холду.

– Господин маршал, вы, простите, сбрендили? – громко спросил он мужчину.

Господин Николас моргнул, взгляд его с трудом, но сфокусировался на Ральфе.

– Да. Можно сказать и так, – он нервно дернул щекой. – У меня просьба к вам, господин Бонк. Вернее, поручение.

Дышать было трудно, каждый вдох давался Бонку с трудом, и находиться в такой близости от Холда было равносильно тому, как держать весь мир на своих плечах, так он давил. Но там, за спиной маршала, не поднимая головы, таяла в темноте Алиана, и Ральф выдохул.

– И какое? – лениво спросил он.

– Передайте вашему лесу, что если он не вернет Алиану, я спалю его к чертям.

Ани вскинула на Холда глаза и исчезла.

Маршал развернулся на каблуках, не удостоив собеседника взглядом и не дожидаясь его ответа, неторопливым шагом покинул балкон.

Холд спалит лес… Ральф и сам, помнится, думал его уничтожить. Только что будет, если эта аномалия всё же загорится? Что станет с ними всеми и… что станет с Алианой?

Наследник императора потер уставшие глаза. Сил не было не то, что танцевать, даже стоять. Но, проводив маршала взглядом, он направился в залу. Об угрозе Холда думать тоже придется. Немного позже.

Холодный воздух обжигал, но разгоряченные выпивкой и перспективами гости почти не замечали неудобств. Слишком важным событием был Весенний бал – праздник величия Валлии. Империи, которую ненавидит император.

Да, об этом Бонк тоже давно догадался.

Александр возродил величие Валлии, он жил ей одной, и Юрий, еще в детстве, детище отца возненавидел. Сложно сказать, что именно стало решающим… боль, появившаяся вместе с открывшимся даром электричества, настолько сильная, что он, бывало, терял сознание. И ладно бы просто боль, провалы в памяти – вот, что было действительно страшным. Пусть даже они были редкими… Его высочество не был идиотом, он понимал, его убивает собственный дар. Вряд ли Юрий доподлинно знал, какой ценой получил империю и силу Александр, но то, что цену эту вынужден платить не только отец, но и сын, сполна чувствовал.

Ревность ли… к Валлии, к Холду, вот ведь злая ирония, совершенно здоровому, или к Фостеру. «Мой мальчик», так звал любимого внука император. И мальчик этот был единственным из живых, кого Александр действительно замечал.

Как бы то ни было, Юрий захотел империю уничтожить.

И Ральф отчасти это желание понимал.

Вероятно, его высочество догадывался о том, откуда дует «белый ветер». Только не счел нужным догадки подтвердить. А вот Холд, незаконный первенец Александра, горел той же страстью что и отец – любовью к империи. И мешал Юрию.

Маршал привез в столицу старшую из Бонков, и Александр, давно отошедший от дел, очнулся. Снова он включился в жизнь страны, снова ожил. И, как и много лет назад … не видел ничего и никого, а вот Холда, вернее его преданность империи, увидел. Он дал старшему сыну почти неограниченную власть, а Юрий … перехватил у Холда вторую пешку – Ральфа.

Маршал рассчитывал использовать младшего Бонка в качестве еще одного инструмента влияния на Александра, Юрий … поднял обожаемый Ральфом закон о высшей крови, и вовремя. Император, несмотря на все усилия Холда, окончательно потеряв интерес к власти, к жизни, к детям, умер. Бонк стал первым наследником молодого императора.

Умирал и Юрий, и после его смерти военные вынуждены будут присягнуть Бонку, и они присягнут. Во всяком случае, часть из них. Но даже если вдруг Ральф успеет подписать отказ от притязаний на страну в пользу Холда, давно назревающий раскол элиты станет неизбежен, империя развалится на множество частей. И поводом к этому в равной степени станет как смерть Бонка, так и его жизнь.