Проклятый трон

Белые тогда исчезли бы сами. Часть из них наверняка укрыли бы южане, в той же Новой Саксонии, Тедди как-то об этом обмолвился, именно так назвали бы оттяпанный от Валлии кусок земли с Юга. А головы радикалов саксонцы чуть позже бы подарили Холду, в качестве жеста уважения к новому главе Валлии, или что там останется от неё. Должны же убийцы Александра быть наказаны, в назидание, так сказать.

Как бы ни смешно это прозвучало, но в дело вмешались чувства. Сначала Юрий развлекался. Ему нравилось дразнить Ральфа. Злость, бессилие, почти ненависть, чистые эмоции – всё это веселило высочество и, да, отвлекало. Он играл в интерес к Бонку, но в какой-то момент, игра перестала быть игрой. Между ними двоими появилась связь, которая с каждым днем крепла больше и больше.

И лес… Все они были оплетены им, копошились внутри липких сетей. Всё запуталось … и не ясно, кто застрял больше… кто из них пауки, а кто приглашенные на обед мушки.

Ральф нашел среди гостей Лиз и направился к ней. Распорядитель объявил последний танец, Он улыбнулся и подал локоть собранной и натянутой, будто струна Элизабет.

Шаг. Поворот. Поклон, снова шаг.

Два года по острой грани, и любовь как адреналиновый наркотик. Они оба сунули голову в петлю, там, в храме. Теперь на одной чаше весов императора любовь к Бонку, на второй – ненависть к Валлии. Ральфу остается только ждать, что выберет Юрий.

Жалеть не о чем. Бонк улыбнулся, вспоминая перепуганное лицо Элизабет. Недоверие, ужас, и … надежду в её глазах. Отдать её замуж за Юрия, пусть и фиктивно, смотреть, как она идет под венец с другим… ну нет. Это ведь всё равно, что предав самого себя, отказаться от Лиз. Примерно как сдохнуть, усевшись на электрический стул.

«Ну и мысли у тебя», – хохотнул Юрий.

«Твое величество? – деланно обрадовался Ральф. – Да ты никак решил с нами потанцевать?»

Он нежно провел ладонью по идеально ровной спине Элизабет. Она вспыхнула алым огнем, и там, среди отблесков пламени, Ральф вдруг увидел, как пульсирует внутри неё крошечный сгусток знакомой тьмы. Он вгляделся в усталое лицо Элизабет. Бледная, круги под глазами. Невеста императора. И его, Ральфа, вот уже несколько дней как жена. Браки высшей крови скрепляются императором. Или членами высших родов других держав, например потомками саксонских королей.

Живи и здравствуй, господин Дарем!

– Ты ничего не хочешь мне рассказать, госпожа Бонк?

Лиз улыбнулась.

– Хочу, господин Бонк.

– Говори, – дыхание перехватило, и почему-то зашумело в ушах.

Элизабет подняла на него глаза и одними губами произнесла:

– Восемь недель.

«Поздравляю, – лениво заметил император. – Будет мальчик, назови в мою честь».

Ральф моргнул, остановился и, сдерживая невыносимое желание схватить её на руки и закружить, быстро поцеловал её ладонь. Лиз рассмеялась, а Бонк увидел тяжелый дубовый стол:

– Значит, свадьбы не будет, а будет отречение? – Холд выгнул бровь. – Что ж, этого следовало ожидать. Полагаю, на документе не хватает только моей подписи, вижу – он уже заверен. Преемником назначен Ральф Бонк?

– Свадьбы не будет, – подтвердил Юрий.

«Заметь, я ничуть не соврал, – мысленно усмехнулся он. – Свадьбы не будет, потому что она уже была».

Ральф сглотнул, сердце застучало. Вот он, тот самый ход императора. Если в документе его имя, вряд ли маршал оставит его в живых, даже если Ральф сбежит в Эдинбург вместе с Лиз… Холд не из тех, кто разбрасывается словами. Бежать будет некуда.

– Нет, твоя подпись здесь не нужна, – улыбнулся Юрий.

Рука его поставила размашистую подпись, и Ральф прочитал имя будущего императора: «Николас Холд».

– Дай мне слово, что Бонк будет жить. Жить, что бы не случилось.

«Что ты там думал о жертвах? Надеюсь, моя сгодится».

Холд принял документ, и Ральф заметил, что руки его дрожат. Маршал нервно дернул шеей и ответил:

– Даю тебе слово.

Юрий кивнул и, закрывая глаза, сказал:

– Хорошо. Помни. Ты обещал. А теперь оставь меня, брат. Я устал.

«И ты, Ральф. Оставь».

– Ральф, что с тобой, тебе плохо?

Он оглянулся, Лиз, воистину принцесса из принцесс, увела его от танцующих за колонну, к неприметной двери в технический коридор и, теперь осторожно его туда затолкнув, напряженно вглядывалась в лицо мужа.