Проклятый трон

– Ничего. Мы привыкли ждать и неплохо справляемся, – Николас сел возле моих ног и обнял мои колени. – Знаешь, Ари сама укладывает всех спать. И медведей, и кукол, и Синтию. Даже меня.

– Замечательный ребенок… – прошептала я.

Нормальный ребенок. Ни алого пламени Холдов, ни черной крови Бонков. Человек. Просто человек. Свободный от проклятия, которое люди величают даром.

В спальне зашуршали.

– Папа! – звонко крикнул детский голосок.

– И уже говорит, – улыбнулся Никки: – мы здесь!

Топот маленьких ножек. Арианна выбежала в комнату и застыла, увидев меня.

– Иди, не бойся, – позвал её Николас.

Дочь смущенно наклонила голову, белые кудряшки упали на её лицо. Такие же непослушные как у Ральфа в далеком детстве. Прижимая вязанную куклу к груди, она подошла ко мне и, отворачиваясь куда-то в сторону протянула мне крохотную ручку. Я сжала её ладошку, Арианна посмотрела мне в лицо и улыбнулась. Сверкая темными глазками и чуть коверкая звуки, она радостно объявила:

– Ты – принцесса!

Принцесса… я прикрыла веки, удерживая слезы. А что ты хотела?

Не помогло, я ладонью отерла мокрые щеки, полно печалиться! Хотя бы не ведьма! Господи, она ведь совсем не знает меня… так, может быть, это к лучшему? Когда я уйду в следующий раз? Через сколько вернусь? И … вернусь ли?

Зачем ей такая мать?! Одной ногой то ли в лесу, то ли в могиле… и высоких, в кавычках, морально-волевых качеств!

Я сцепила челюсти.

– Ани? – тихо позвал меня Николас.

– Нет, моя радость. Я не принцесса, – сказала я девочке.

– Ани, до чего бы ты не додумалась, пожалуйста, не глупи, – устало попросил Никки.

Не глупи? Да уж какие тут глупости… Как я понимала свою маму сейчас… «Ложь во благо», так сказала мне Синтия в ответ на моё «почему?». Почему она не сказала? Вот он ответ, мама всего-то хотела уберечь меня от боли.

Ари беспомощно посмотрела на Никки, и я нашла силы ей улыбнуться. Николас любит её, нет, не так, он её обожает. Арианна отвечает ему взаимностью и зовет его папой. Всё не так уж и плохо.

Не зря я ещё прошлой зимой решила, что в свидетельстве о рождении Ари в графе мать должен стоять прочерк. Ей безопаснее быть Арианной Фостер. Тот самый знак…

Я потянулась к ней и, убрав светлый локон со лба Арианны, сказала:

– Зови меня Ана.

Она вся сжалась, личико её скривилось. Ари обняла куклу и горько расплакалась. Никки подхватил её на руки, прижал к себе и ласково погладил, утешая.

– Да, это больно, – тихо вздохнул он, целуя её в макушку, – я знаю.

Я поднялась на ноги и подошла к открытому окну. Лето в этом году задержалось, в саду еще цвели цветы, и одуряюще пахли созревшие яблоки, но листья на деревьях уже пожелтели, а старый клен горел красным.

В ушах зашумело, и словно наяву я услышала:

«Если Алиана не вернется, я спалю Эдинбургский лес к чертям».

Императорский дворец, господин Холд, застывший на балконе. Ральф! Такой красивый в алом мундире…

Да, всё это было!

– Алиана… прошу тебя… – позвал меня Николас.

Я повернулась к нему и сказала:

– Так будет правильно. Это – ложь во благо, Никки.

Он нервно дернул шеей.

– Я сейчас, – пообещал мне он и вынес затихшего ребенка Синтии, а вернувшись, закрыл за собой дверь. Подошел ко мне и, схватив в охапку, с нажимом сказал: – Ложь не бывает во благо, Алиана, никогда. Уж я то знаю…

Я уткнулась ему в грудь, на миг позволяя себе забыться.

– Твой отец пообещал, что если я не вернусь, он сожжет Эдинбургский лес к чертям. Ультиматум, как ультиматум, в общем-то. Только я и без него с радостью бы от вас не уходила! Вот и выходит, что я, вполне вероятно, сгорю вслед за нашей крепостью.

Николас напрягся, и в тишине я услышала, как быстро стучит под моей щекой его сердце.

– Я уверен, у моего отца есть дела поинтереснее Эдинбургского леса, – спокойно заметил Никки. – Месяц назад он стал императором Валлии, Юрий отрекся в его пользу от трона.

– Даже если так… что это меняет? Пять месяцев в небытии, из-за одного воспоминания. Ты ведь знаешь, что именно я не могу вспомнить, Николас.

– Знаю, – тихо ответил он.

– Так что же молчишь? – я отстранилась от него и, глядя в темные глаза, спросила: – Если ложь не бывает во благо, скажи мне?

Николас мотнул головой и, спрятав руки за спиной, отвел взгляд.

– Ты права. Мне нечего тебе сказать. Пусть всё будет так, как ты хочешь.

Я горько усмехнулась. Да. Пусть всё будет так. А пока… сколько бы не было дней или часов, не принцесса проведет их с тобой и дочерью. Счастливая.

Никки тяжело вздохнул.

– Садись за стол, – сказал он. – Я сделаю тебе завтрак.

Когда Синтия и Арианна вернулись в дом, я уже была накормлена. Я обняла няню и, расцеловав, опустилась на корточки, присев напротив тихой и удивительно серьезной дочери. Вот ведь генетика … совсем как Никки в детстве…

– Иди ко мне? – я раскрыла объятия.

Она задумчиво посмотрела на куклу, а затем, решилась. Положив её на пол параллельно светлой доске, Ари подошла ко мне и обняла меня за шею.