Прокурор

И еще. До сегодняшнего дня Гранская думала: ну какая может быть жена у Мая? Простенькая, наверное, женщина, с нехитрыми заботами, которые укладываются между работой и домом. А она была одной из лучших вышивальщиц на местной фабрике да еще пела в хоре. И не просто пела — солировала. Говорят: приглашали, звали в консерваторию, но она не поехала.

И еще у них с Маем было двое мальчишек. Младшенькому шел десятый месяц…

Всеми этими сведениями успел снабдить Гранскую Коршунов, который опрашивал соседей Соколова по поводу Марчука.

И вот теперь Инге Казимировне предстояла тяжкая обязанность сообщить жене Мая о случившемся. Конечно, можно было переложить это на других, но Гранская считала, что не имела на то морального права. В том, что произошло с Соколовым, следователь винила себя. И казнилась. За преступниками должны следить и гоняться люди, подготовленные к этому профессионально. Конечно, можно было найти себе оправдание — кто знал, что собой представляет Марчук и что все так обернется.

«Могла не знать, но предусмотреть могла, обязана…» — еще и еще говорила сама себе следователь, меряя шагами больничный коридор. Она решила, что не уйдет отсюда, пока не выяснится точно, что с Маем.

Изредка ее вызывали в кабинет главврача. Это звонил Коршунов или Измайлов. Прокурор был ошеломлен случившимся и, несмотря на свою болезнь, справлялся о ходе операции регулярно.

Наконец из операционной вывезли Соколова с простыней до подбородка. Его обескровленное лицо вытянулось и казалось белее бинтов на голове.

Но, что удивило Ингу Казимировну (и дало надежду), Май, казалось, безмятежно спал — ни мук, ни страдания на лице.

Затем вышел хирург. Гранская хорошо знала его и могла рассчитывать на откровенность.

Они зашли в ординаторскую.

— Ну, что я могу сказать, Инга Казимировна, — начал хирург. Переломы левой руки, ключицы, левой ноги. Это не смертельно, как вы понимаете…

Он замолчал. Гранская напряженно ждала.

— Разрыв селезенки, — продолжил он. — Это уже посерьезней. Мы зашили… Других повреждений внутренних органов нет. Я, честно говоря, опасался травм черепной коробки. Рентген этого не показал. Ну, а ссадины, ушибы…

Врач махнул рукой — мол, что говорить о таких пустяках, когда есть куда более серьезные вещи.

— Короче, — заключил хирург, — ему еще повезло. На полном ходу, с крыши поезда!.. — он покачал головой.

Инге Казимировне вспомнилось то место, где они нашли Мая. Насыпь с мягким, закругленным откосом, густо заросшим лопухами и бурьяном, а дальше — разрыхленная земля…

Но по тому, как был сосредоточен и задумчив хирург, Инга Казимировна поняла, что дело обстояло не так просто. И спросила напрямик:

— Я бы хотела знать ваше откровенное мнение как хирурга. Поймите, ведь я должна сообщить жене, близким…

— Дорогая Инга Казимировна, — устало произнес врач, — ну не могу я ответить на все вопросы. Хоть вы и следователь. И не потому, что скрываю, а просто не знаю. Иной раз, казалось бы, все учел, все сделал, а что-то все же от твоего внимания ускользнуло. Мы ведь тоже не боги. Подождем дня три-четыре. Они решающие… А родственников лучше ободрить…

…Этот разговор Инга Казимировна передала Измайлову почти дословно, но уже из горотдела внутренних дел.

* * *

Операцией по розыску Марчука руководил лично майор Никулин.

Уже были получены сведения из Южноморска о сбежавшем. Вот эти данные: «Марчук, Григорий Пантелеевич, 1948 года рождения, проживает по адресу: город Южноморск, улица Цветочная, дом 11, квартира 23. Национальность русский. Беспартийный, женат. Работает на южноморской сувенирной фабрике агентом по снабжению. Ранее к судебной ответственности не привлекался, приводов в милицию не имеет. Жена — Марчук Тамара Власовна, 1952 года рождения, проживает по тому же адресу, работает приемщицей в ателье индивидуального пошива № 4. Детей нет».

По просьбе Зорянского ГОВДа за домом Марчука было установлено наблюдение.

— Что вас еще интересует? — спросил у Гранской Коршунов, когда она ознакомилась с телефонограммой из Южноморска.

— Первое. На каком основании Марчук прибыл в наш город? Отпуск или командировка?

— Хорошо, — записал Юрий Александрович. — Выясню.

— Второе. Был ли Марчук в Зорянске двадцать третьего июня?

— В день гибели Зубцова?

— Вот именно, — кивнула Гранская. — Третье. Круг лиц, с кем он тут общался.

Дав инспектору еще несколько заданий, Гранская спросила:

— Что говорят дактилоскописты?

В то время, когда Гранская находилась в больнице, в отделении железнодорожной милиции, откуда сбежал Марчук, побывал эксперт по отпечаткам пальцев. Марчук «наследил» там хорошо. И на столе, и на стуле, и на подоконнике. Были отпечатки его пальцев и на купюрах, изъятых Коршуновым у Зубцовой…

— Результаты будут попозже, — сказал Коршунов. — Я вам тут же дам знать.

— О здешних родственниках Марчука, у которых он останавливался, наводили справки?

— Да. Фамилия — Разуваевы. Пожилые люди. Живут одни, без детей. Разуваев — брат тещи Марчука…

— Которая якобы при смерти?

— Угу. Живут скромно. Работают в совхозе, в тепличном хозяйстве.

— Вы с ними беседовали? — спросила Гранская.