Прокурорская крыша

Женщина быстро вошла, бросив с порога профессиональный взгляд в лицо хозяину. Уляхин не упустил этого выражения – оценивающего и воровато-беззастенчивого. Попугай пока что в своем уме: сразу видно – воздух в квартире этой не нравится. Взяла бы тогда ведерко, да выкинула по пути. На то они и патронажная служба.

Тетка прошмыгнула в зал. Бросила взгляд по сторонам, сморщила личико – ну и бардак развел. Однако молчит. Вынуждена терпеть, потому что не для того сюда послана, чтобы мораль читать, а чтобы помощь оказывать.

– Как мы дышим? – спросила заинтересовано. – Все так же? С перерывами? Таблетки пьете, которые вам прописали? А то давайте я вам все же сделаю инъекцию…

– У меня без вас всю изрешетили, – кашлянул Попугай. – Так что мне каждый укол – это хуже, чем через линию фронта. Хотите, чтобы я показал?…

Женщина «не хотели». Вынула пластиковую баночку и водрузила осторожно на стол, словно хрустальную вазу поставила.

– Пустую, пожалуйста, верните мне назад…

Ожидая, она уперла палец в стол. Сама неприступность каменная и холодная, что, кажется, тронь и замерзнешь немедленно.

«Где они такой экземпляр откопали? – неожиданно подумал Уляхин. – Она же всех стариков распугает…»

– Как мы себя чувствуем? – снова спросила дама. – Болит у нас голова? Говорите, не молчите…

Ответ старика был утвердительный. И нервы шалят. То сон, то бессонница. И хуже того, в последнее время стала сниться женщина лохматая. Голая вся. Ходит в лаптях, а на руках когти.

– А говорите, что регулярно употребляете. Выпейте при мне…

Женщина откинула огненно-красные волосы и полезла руками в баночку. Достала таблетку и двинулась к хозяину, раскинув руки, словно сплошной живой квадрат – что в ширину, так и в длину.

Старику пришлось согласиться. Принял из дамских рук на язык таблетку и стремглав кинулся на кухню запивать. Сунул рыло под кран, сразу зашуршав водой, потом присосался к крану. Глотнул пару раз и распрямился: красная тетка стоит позади. Наблюдает.

Старик показал ей язык. Та ничего не поняла. Дразнить намерился, что ли, дятел?

– Что-то у меня от них язык сводит, – пояснил Уляхин Попугай. – И в голове непонятность одна. Я бы сказал, тяжелый случай амнезии всего характера…

Настолько все запуталось, что он уже и не помнит, кто он теперь на самом деле – то ли Попугай, то ли Николай. Пробормотал и уставился даме между грудей мутными глазами. По всему видно – тот еще тип был по молодости.

«Ни одной юбки, чай, мимо не пропустил», – подумала Бачкова и не отвернулась, позволяя рассматривать себя. От фигуры не убудет. Вот бы захомутать себе. Он же как ребенок теперь на самом деле. В маразм старческий впал. Ему только дай клюв сунуть, он уже твой. Вроде бы все так, но невозможно. Не для того она ходит сюда, чтобы шашни с клиентами разводить. Директор узнает – голову вместе с титьками отвернет.

Развернулась и пошла к двери.

– Вы еще телевизор мне обещали, – крякнул позади Попугай, утирая мокрые губы. – И говорили, что в квартире будут убираться.

– Ну… – неопределенно ответила та.

– И прибавку к пенсии… – продолжать наезжать пернатый. – В договоре у меня все написано. А то ведь возьму и передумаю. Вы со мной лучше не шутите.

Огненно-рыжая развернулась. Синие глаза обожгли Уляхина изнутри.

– И вообще мне непонятно, почему вы сами ко мне ходите, – продолжал рассуждать Попугай. – Вы же технический директор все-таки, а мне нужна медсестра. Я думал, мне молоденькую пришлют.

– Вот он чего! – нервно всхлипнула Бачкова. – Молоденькую захотел, дедушка?! Это надо подумать. Моего возраста не подойдет тебе?

Дед хищно улыбнулся:

– Кроме смеха. По молодости, знаешь, какой я был? С некоторых, между прочим, чешуя летела. Вот какой я был…

– Гигант, в общем, половой, – согласилась Бачкова. – И неожиданно предположила: – Вдруг вы навредите кому?… Так что надо подумать сначала.

Взгляд ее вильнул деду между ног и отскочил в сторону.

Уляхин хотел сказать, что с некоторых «чешуя» летела в его собственном служебной кабинете, но замдиректора могла испугаться. Пусть себе думает в меру собственной испорченности. Про «чешую» это он лишнего, конечно, сболтнул.

– Вы меня извините, – продолжил он, встав рядом. – Одиночество никого не красит. От меня даже друзья все отвернулись. А что я могу? Квартира, видите, какая у меня. Три комнаты. Сталинка. Центр. А в семейной жизни не везет. Старуха не выдержала – ушла. Хочу, говорит, вольной жизни. Чтобы, говорит, по ночам меня никто не донимал.

Бачкова качнула головой. Еще раз бросила на деда сомнительный взор и взялась за ручку двери.

– Всего хорошего. Таблетки не забывайте употреблять. От них вам счастье будет…

– А я и чувствую. Как выпью, так и летаю по комнате, – подтвердил дед. – Откуда все берется…

– Вот видите. А на счет вашей просьбы мы подумаем. И по поводу остальной части договора, которая пока что не исполнена, – тоже должны решить. Фирма слов на ветер не бросает. Так что вы не сомневайтесь.

Толкнула дверь и вышла.