Пролетье

«Мне очень жаль, что я не был с тобой, когда был тебе необходим. И знаю, что ты винишь своего глупого деда. Я не могу просить у тебя прощения, ведь уже ничего не исправишь, тем более, словом. Лишь хочу, чтобы ты переехал в мою квартиру, когда меня не станет. Хватит тебе ютиться по коммуналкам. Я смертельно болен, моя скорая кончина неизбежна. Прошу тебя, уважь старика, не отказывай мне в моей просьбе. Боюсь, что когда это письмо дойдёт до тебя, я буду уже на том свете. Даня, приезжай. Живи здесь и пользуйся всем, что пригодится, а любое барахло смело выбрасывай на помойку. Когда приедешь, загляни к Антонине Багровой из второго подъезда. Она живёт в 14 квартире. Отдаст тебе кое-что, что я попросил сберечь до твоего появления. Желаю тебе всегда оставаться человеком, внучок. Приезжай…».

На это письмо заканчивалось. Даниил читал его уже много раз, словно надеялся увидеть нечто новое в уже знакомы строках.

Он многое слышал о своём своенравном деде, но никогда с ним лично не встречался. Мать говорила, что Пётр Степанович видел его в раннем детстве, но вскоре уехал и не пытался наладить связь с роднёй.

Странным было вот так заезжать в квартиру практически чужого и незнакомого человека. Но если ему предоставилась возможность улучшить свои жилищные условия, разве ж он должен отказываться от неё?

Первый раскат грома заставил голубей роем сорваться с крыши дома напротив. Наблюдая за ними, Данила сделал последнюю затяжку, и выбросил окурок в окно.

Голод давал о себе знать, парень осознал это только сейчас. Оттого оставил письмо на столе рядом с фотографией и осколками стекла, и прошёл на кухню. К его большому разочарованию, еды не было никакой от слова «совсем». Надеясь успеть до дождя сбегать туда-обратно, Данила натянул смятую недавно рубашку, кое-как заправил её в брюки, и выбежал из квартиры, не забыв ключи.

========== Часть 4 ==========

Добежав до ближайшего магазина, располагающего на углу, Данила проверил карманы на наличие денег. Немного было, этого должно хватить.

Дёрнув на себя тяжёлую стеклянную дверь, запачканную пылью и оранжевыми разводами, он вошёл внутрь.

За прилавком стояла ещё молодая женщина с ярко накрашенными губами, которые бросались в глаза на контрасте с белым лицом.

Недовольно глянув на вошедшего, она оттолкнулась от прилавка, скрещивая на груди руки.

– Мне, пожалуйста, две банки тушёнки, пачку макарон, хлеб и немного вот этой колбасы. Грамм триста, – улыбнувшись, вежливо произнёс Малиновский, пальцем указывая на изогнутую колбасу в углу витрины.

Девица хмыкнула, и неспешна принялась выполнять заказ.

Думала она больше о своём женатом хахале, местном парфюмерном фабриканте, нежели о покупателе. Вот опять он наврал, подло наврал, остался на выходных со своей женой-уродиной. Чтоб язык у него отсох!

Буквально бросив покупки Дани на прилавок, продавщица молча дождалась, пока парень положит деньги. Забрала их, пересчитала, скинула в кассу, и уселась на стул, беря в руки газету.

Немного удивлённо наблюдая за девицей, Малиновский собрал всё, прижал к груди, и покинул магазин.

Дождь так и не начался. Ожидание бури затягивалось.

Добравшись до квартиры, Данила принялся по-быстрому готовить себе «Макароны по-флотски». Особыми навыками кулинарии он никогда не обладал, но сделать какую-то незатейливую пищу вполне мог.

Постепенно кухня наполнилась ароматами мяса и макарон. Усевшись за стол, Малиновский набросился на еду. Он уже почти доел свою стряпню, как вдруг отчётливо заметил в дверном проёме того самого черта из своего ночного кошмара. Замерев, парень даже перестал жевать, сморгнув.

Чёрт цокнул копытцами передних лап, хохотнул, и растаял в воздухе.

Какое-то время Малиновский в ужасе смотрел в дверной проём, но чудовище больше не возникло.

В нервном напряжении испив кружку чая (пачка с заваркой была найдена в шкафу), Даня прошёл в комнату, и мешком рухнул на кровать, прикрытую синей бархатной накидкой.

«Я просто устал. Надо поспать, и видения больше не повторятся» – подумал брюнет, с силой зажмуривая глаза.

Гром нарушил тишину полумёртвой квартиры. Опасно сверкнула молния. Начался дождь.

***

Когда парень открыл глаза, комната была погружена в чернильный мрак. Только из окна лился призрачный блеклый свет уличных фонарей.

Потирая лицо, Данила встал с кровати, и прошёлся по комнате, ощупывая стены в поисках выключателя, но отчего-то так и не нашёл его.

С улицы донёсся звонкий звук, напоминающий гудение.

Подобравшими к окну, Малиновский увидел памятник пионеру, сделанный из белого камня. Странно, ведь Данила смотрел не так давно в окно и ничего подобного не заметил.

Памятник дунул в трубочку, и звук повторился.

В ужасе брюнет наблюдал за тем, как каменный мальчик медленно сходит со своего потрескавшегося пьедестала. Продолжая дудеть, он поочерёдно поднимал вытянутую ногу, двигаясь через двор в сторону арки. Движения его были ритмичны и точны, словно у автомашины.