Пролог

попыталась вздремнуть ( "приляг", вот как он сказал); и сам немедленно последовал своему же

совету — не уснул, а прямо-таки мгновенно впал в кому.

"Он даже спит, как профессионал, не дергается и не ворочается..."

Как будто он приказал себе отдохнуть столько, сколько позволяет время. Он казался ей

чрезвычайно компетентным и интеллигентным мужчиной, если таковые качества возможны в

бирюке, он не поддавался давлению со стороны, и был молчалив, так что ей стало любопытно,

что же за жизнь у него была. Она была впечатлена тем, как быстро он сумел придумать план и

вытащить их из дома Барри, и была рада, что именно он возглавит операцию в бухте Калибан,

хотя думать о нем как о руководителе было трудно. Он не излучал превосходство, да и не

пытался превосходить ее, зато настаивал на том, чтобы она звала его просто Дэвидом. Даже во

время нападения, когда ему пришлось взять на себя командование, не было ощущения, что он

приказывал им, скорее, предлагал им возможные пути отступления.

"Может быть, все дело в его акценте. Что бы он не говорил, звучит так вежливо, мягко..."

Он нахмурился во сне, глаза под веками забегали, сны, очевидно, были не из легких.

Секундами позже, он, как ребенок, издал мягкий стон облегчения. На миг Ребекке захотелось

разбудить его, но ему, похоже, перестало сниться что-то беспокоящее, и брови снова

разгладились. Ребекка отвела взгляд, внезапно почувствовав себя так, будто она вторглась в его

личное пространство.

"Наверное, ему снится нападение. И то, что ему пришлось убить человека, которого он

знал..."

Она думала, будет ли у нее перед глазами стоять образ человека, которого она убила, эта

фигура в тени, что, съеживаясь, упала на землю у дома Барри. Она все еще ждала, что чувство

вины вот-вот проснется, и размышляла о нем, и удивлялась, что ее сознание отнюдь не спешило

помочь ей рационально подойти к случившемуся. Она стреляла в человека, и он, скорее всего,

мертв; а все, что она испытывает, так это облегчение от того, что убила его раньше, чем он ее

или кого-либо еще из команды.

Ребекка закрыла глаза, глубоко вдохнула прохладный, чуть спертый воздух, с шипением

разносившийся в салоне.

Она чувствовала мускусный запах высохшего пота на своей коже и решила, что самым

первым ее делом по прибытии в отель будет принятие душа. Дэвид не хотел рисковать и

возвращаться к себе домой, думая, что один из штурмовиков мог узнать его, так что они

собирались снять пару комнат неподалеку от аэропорта, после того, как пересядут на другой

самолет. Инструктаж по операции должен был проходить завтра, в полдень, в доме одного из

трех остальных членов команды, у Карен Драйвер, криминалиста отряда "Альфа". Дэвид сказал,

что Карен даст ей чистую одежду, и ужасно покраснел, говоря это.

"Здорово, он необычный...

А после инструктажа мы возьмем все необходимое и отправимся туда, вот так вот".

От этой мысли перехватило дыхание и всю ее охватило холодом, это и была та причина, по

которой она не могла спать. Прошло только две недели после кошмара, что "Амбрелла"

устроила в Раккун-Сити, и ей опять предстоит встретиться лицом к лицу с тем же. Но, по

крайней мере, в этот раз она приблизительно знает, с чем им придется иметь дело, а по плану,

они покинут лаборатории, даже не столкнувшись с существами, созданными Т-вирусом. Но

память о монстре "Амбреллы" — Тиране, которого они видели в особняке, была еще свежа,

трудно было забыть это огромное тело, словно сшитое из лоскутов, и смертоносные когти. А

мысль о том, что мог создать такой человек, как Николас Гриффит, используя вирус…

Ребекка решила, что пора завязывать с размышлениями, ей нужно поспать. Насколько могла,

она выкинула думы из головы, сосредоточившись на дыхании, замедляя его, начиная про себя

обратный отсчет от сотни. Медитация никогда раньше ее не подводила, хотя сейчас ей

казалось, что это не сработает.

"...девяносто девять, девяносто восемь, доктор Гриффит, Дэвид, S.T.A.R.S., Калибан..."

Прежде чем она досчитала до девяноста, она заснула глубоким сном, и снились ей

движущиеся тени, которые свет не мог разогнать.

Глава 5

Это утро, так же, как всегда с начала эксперимента, доктор Николас Гриффит провел, сидя на

открытой площадке наверху маяка, любуясь восходом солнца над морем. Зрелище было

бесподобным. Как только начинало светлеть, черные волны становились тенисто-серыми,