Пролог

молодцы! Некоторые по многу лет уже с турками в гайдуках дрались. Вот совсем недавно, под

Шипкой уже, записался добровольцем совершенно мифологический тип - Панайот Бенев. Пришел

чуть ли не через всю страну, чуть ли не из Македонии, на нем 15 ран насчитали, а на шее следы от

железного ошейника! Так его турки в тюрьме держали. Огромный, словно медведь, его солдаты

сразу стали «дидо» звать, а слушают – как старшего офицера. Говорят, он словом может лечить …

Штаб бригады располагался в просторном турецком доме, впопыхах брошенном хозяином со

всем имуществом перед вступлением русской армии в Ески-Загру. Офицеры расположились в

уютном дворике у красивого фонтанчика.

Линдстем рассказал о сцене, свидетелем и участником которой стал, прибыв в город.

- Депрерадович предлагал, как мы заняли город, обыскать подряд все турецкие дома, подчистую…

Так Иосиф Владимирович запретил, чтобы население против нас не настроить. И что? Нам стреляют

в спину при первой возможности, - ответил незнакомый пожилой офицер, не скрывая раздражения. -

Все по правилам хотим войну вести, гуманничаем. А здесь не Европа, здесь башибузуки вспарывают

животы младенцам на глазах у матерей, которых потом насилуют всей партией! Знаете, господин

подполковник, мы тут такого насмотрелись и наслушались за последние дни, как в город беженцы из

окрестностей потянулись…

- Вы-то как здесь? Все Вам в Петербурге не сидится! – спросил Линдстема Калитин.

- Гвардии вряд ли доведется принять участие в нынешней войне. А по моему представлению, дело

русского офицера – сражаться там, где сейчас сражается русская армия. Не так ли, господа?

- Или там, где нет ревнивых мужей-генералов! – кто-то сзади обнял Фаддея за плечи.

Линдстем обернулся. За спиной стоял флигель-адъютант граф Михаил Толстой, блестящий

петербургский джентльмен, красавец, а также его близкий друг и собутыльник.

- Миша! Здесь? Вот уж не ожидал…

- Разрешите представиться – командир первой бригады болгарского ополчения полковник Толстой! –

тот молодцевато щелкнул шпорами. – Так что, мой друг, тебя привело на передовую? Какая

романтическая история заставила сбежать в действующую армию на сей раз?

- Я могу отнести Ваш вопрос, граф, лишь на счет походного быта, который, как известно,

способствует крайнему опрощению натуры.

- Ах да, как же я забыл! Наш строгий викинг не обсуждает в обществе дела алькова… Почему ты

здесь, а не со Скобелевым, по туркестанской памяти?

- Так Михаил Дмитриевич пока сам – при ставке. Выпрашивает ему хоть роту дать, но безуспешно.

Сами знаете, какая у него репутация при дворе.

7

©

Офицеры обменялись соображениями о ходе войны, сойдясь на том, что как только главные

силы закончат, наконец, под Плевеном и Рущуком и перевалят вслед за передовым отрядом Гурко

через Балканы, Порта капитулирует. По общему мнению, все должно было решиться в ближайшие

месяц-другой, до наступления холодов.

- Однако, господа, на завтра диспозиция следующая: перед нашими не обстрелянными

добровольцами с шестью пушками едва ли не лучшие турецкие части, у нас в тылу – город,

наполненный беженцами. В случае нашего отступления они все поголовно будут вырезаны. Зарево

горящих деревень на горизонте тому свидетельствует, - Толстой, на правах командира, прервал

увлекательную беседу. – Посему предлагаю всем отправиться отдыхать!

Линдстем спешил к дому, который случаем был выбран местом его ночлега. По пути с

удивлением обратил внимание на развалины едва ли не римских времен, белевшие в свете луны.

Судя по всему, известие о том, что завтра утром подойдут главные силы передового отряда, уже

разнеслось по городу. По крайней мере, количество подвод, направлявшихся в сторону Дервента, заметно уменьшилось. Но мысли подполковника были совсем не о предстоящем бое.

Во внутреннем дворике особняка, спасенного им сегодня от разорения, Линдстема

дожидался его денщик.

- Ваше благородие, все тихо, покойников убрали, бабы заперты наверху, от греха. Казачки только, Фаддей Антонович, – старый вояка немного замялся, - малость по дому прошлись, чего добру

пропадать, все равно ничейное ж теперича…

- Не сомневался в этом, Пантелеич. Полей-ка мне воды, умоюсь перед сном.

Прохладная вода стремительно возвращала его к жизни. Линдстем даже негромко покряхтел

от удовольствия, когда денщик опрокинул очередной ковш ему на спину.

- Болгары тут долго еще у ворот галдели, - рассказывал Пантелеич. – Пришлось из окна им крикнуть

еще раз, чтоб расходились, что в доме русский офицер теперь в доме квартирует, и никто внутрь не

войдет. Даже винтовку для острастки показал.

- Ты мне в садике постели, а я пока наших пленниц проведаю, - Фаддей накинул чистую рубаху, приготовленную для него денщиком.

- Ваше благородие! – Кривошеев протянул хозяину револьвер. – Ночь, дом большой. Береженого Бог

бережет.

Линдстем усмехнулся, но Смит-Вессон все-таки взял.

От вида человека в дверном проеме, вооруженного револьвером, женщины в ужасе сбились

в кучу в углу комнаты. Кричать они боялись, только жались друг к другу, решив, что в этот-то раз им