Пролог

- Неужто вы позволите пастырю душ ваших умереть от мук голода на вашем пороге,

и не сжалитесь над Святым человеком, хоть корку хлеба?! Сжальтесь, и воздастся

вам!!! – пустой желудок сделал монаха красноречивым и голос его возвысился над

гулом гостей и песнями бражников. Первый раз в жизни отказано было ему в пище.

В монастыре специально учили, какие надо слова говорить и как их говорить, чтобы

подали, да так, что и последнее отдавали. А тут – какие-то неучи и отказали.

- Монах, вали прочь, светает скоро уж на дворе, закрываемся мы. Нет для тебя тут

ничего, - мужик устало отвернулся и скрылся за дверью.

Отец Иезекиль просил, канючил, умолял. Завсегдатаи равнодушно отвернулись и

продолжили свои дела. Вот уж местный служка пошел задувать лампы. Выдержка

изменила отцу Иезекилю, хотя и знал он, что если достаточно долгое время так

стоять и подвывать – все равно кто-нибудь да смилуется, хоть кость подаст, хотя бы

чтобы замолк он, а тут – глядишь, перед носом и двери закроют скоро. Вздохнул

монах, достал свою суму из складок необъятной походной рясы, подошел снова к

стойке:

- Голубушка, что у вас там, на кухне готовое есть, неси все, сил нет. Упаду у вас тут

замертво, а вы меня потом на фарш для пирогов пустите? – пытался неуклюже

пошутить монах и подмигнул.

До той поры равнодушная ко всему подавальщица встрепенулась, стукнула в дверь

кухонную с криком:

- Эй, кухня, тащите все, тут их господин пастырь надумали покушать да

расплачивается, как все честные люди.

Отец Иезекиль покраснел от удовольствия, пытался было возразить, но его к

честному люду причислили, вот и промолчал, а потом случилась самая

долгожданная за последнее время вещь. То, чего он хотел больше всего: в этот миг

открылись, скрипя петлями, захватанные кухонные двери и оттуда на пустой стол

19

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

понесли еду: пироги, мясо, рыбу, овощи какие-то, каравай хлеба, корчагу пива,

бутыль с вином и еще что-то, тащили и ставили на добела выскобленную

столешницу. У святого отца подкосились ноги, и он плюхнулся на стоящую скамью,

ряса вздулась вокруг него, как пузырь, и опала, словно тоже в ожидании пищи.

Закрытие "Приюта" было отложено, оставшиеся непогашенными лампы, чадя,

освещали своим неверным светом то, что попадало в их круг. Монах засучил рукава

и сел за стол. Он ел-ел-ел-ел. Казалось, что никогда не насытится. Еще только едва

пережевал только что откушенный кусок того самого кабанчика, уже берет рыбу,

толкает в глотку ломоть хлеба, да макает его в густую подливу, что в толстостенной

глиняной чашке, жует, чавкает, смачно прихлебывает все напитки, которые

подливает сразу сделавшаяся участливой подавальщица. И вот уже знает монах, что

ее Мария зовут, дочь Толяна, что из свободнокровых они с отцом. А она сидит и

слушает монаха, подперев ручкой пухлую щечку, и светло-русый локон выбился из-

под застиранного платка, и почему-то нравится он монаху. Обильная еда и питье

сделали свое дело – пастырь заговорил и к ужасу своему понял, что остановиться не

может. Он говорил и ел, пил и снова говорил. Разглагольствовал на все темы, что

только приходили ему в голову. Пытался сконцентрироваться на тлеющем в очаге

огне, да не получилось, плюнул и снова сел перекусить. Все вокруг стали

милейшими людьми, он уже попел за одним столом, поспорил до хрипоты о великом

предсказании за другим. Утомился преизрядно, набитое пузо радостно ворчало,

переваривая все, что в него попадало. И тут увидел, что уже почти рассвело, а ноги

не двигаются. Понемногу начало пустеть и в зале. Кто свалился под стол и уже

давно сладко похрапывал, кто, пошатываясь, побрел прочь, укладываясь на лавках –

кто на кулак, кто на снятую шапку. Отец же Иезекиль упасть и уснуть тут же не мог,

так осквернить свой сан, что подумают!!! Пастырь, покачиваясь, держа в одной руке

полупустой бутыль, в другой – надкушенную индюшачью ногу, решил

поинтересоваться:

- Хозяюшка, а вот если человече какой устанет вот тут у вас с дороги, вы куда его

деваете? – смачно икнул и рухнул локтями на стойку.

- Да вон, на сеновале, пойди и поспи, святой отец.

Монах повернул голову в указанном направлении, и, не разворачивая ее, чтобы не

20

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

сбиться с курса, волоча отяжелевшее брюхо, стараясь вовремя переставлять ноги,

чтобы все-таки не упасть прямо тут посреди зала, быстро-быстро потопал в сарай.

Там добрел лишь до самой близкой к двери охапки сена и рухнул, блаженно обняв

бутыль и положив индейку под голову. Мария, дочь Толяна пренебрежительно

хмыкнула, крикнула приборщиков, и начала собирать грязные тарелки со столов.

"Приют" закрылся. Светало. А отец Иезекиль спал, похрапывая, с нижней губы на

бороду стекала капельками тоненькая струйка слюны. Иногда всхрапывал, пару раз

перевернулся, ни на секунду не выпуская из рук свои ценные приобретения. Во сне