Читаем Промельк Беллы полностью

Движенье – это дело,все остальное – пыль.Вот деньги тебе, Белла:купи автомобиль.Конечно, он не чудо —обыкновенный хлам.Но чудо взять откуда?А денег тебе дам.Садись за руль надежный,полночный мрак рассей,лети на зов тревожныйспасать своих друзей.И в том автомобилеобъезди белый свет…Я дал бы тебе крылья,да у меня их нет.

Позднее Белла говорила:

Все-таки – о щедрости…

Его голос, изъявления его души и ума, чья сумма и есть совершенство таланта, долго-предолго будут приходиться и тем, кто будет после нас, – подарком свыше.

Щедрость небес – мы получили этот дар. Но и собственная щедрость Булата достойна воспевания. Думаю, что деньги, которые он с усмешечкой чудной называл “денежки”, он давал всем, кто просил. Я не просила, но вот его слова:

Я дал бы тебе крылья,да у меня их нет.

Крылья всем, кто понимает, он дал.

Конечно, можно об этом и не упоминать, но через три месяца мы с благодарностью вернули Булату долг, хотя он ни за что не хотел принимать деньги обратно.


Булат всегда звал нас к себе, когда приезжали корреспонденты или собирались гости.

В 1978 году Булата навестила знаменитая американская фолк-рок-певица и политическая активистка Джоан Баэз. Она очень ценила то, как поет Булат, и сама исполняла по-русски его песню “Возьмемся за руки, друзья”.

В квартире было все перевернуто вверх дном, по полу тянулись бесконечные провода: шла съемка. Булат и Джоан исполняли свои песни, а иногда Джоан подпевала Булату. Между тем начали прибывать гости, в том числе Андрей Вознесенский и Зоя Богуславская, Виктор Суходрев и Инга Окуневская. Квартира Булата, конечно, была неподходящим местом для сценического исполнения, всем хотелось послушать, как Джоан поет в зале. Кто-то предложил поехать в ресторан “Сосны” в Барвихе.

Ресторан оказался стеклянным прямоугольником, расположенным действительно среди сосен – они как бы входили в интерьер ресторана через стеклянные стены здания. Было довольно много народа, играл оркестр. Мы быстро договорились о том, что Джоан выступит в сопровождении этого оркестра.

Когда Джоан вышла на сцену, произошло непредвиденное. Она захотела сказать несколько слов публике и попросила помочь ей с переводом. Суходрев поднялся на эстраду. Джоан сказала, что хочет посвятить свое выступление советским диссидентам, которые борются за свободу своей родины. Виктор пришел в состояние растерянности и ужаса, отказался переводить и ретировался.

На сцене в тот же миг возник Гарик Гинзбург и перевел слова Джоан. Она начала петь, и принимали ее очень горячо. Мы не стали осуждать Виктора, нашего хорошего знакомого, за то, что он отказался переводить: ему по рангу было невозможно участвовать в таком деле.


Еще мне запомнился вечер в июне 1987 года, который Булат устроил в честь освобождения Зои Крахмальниковой и ее мужа Феликса Светова.

В 1982 году Зоя Крахмальникова была арестована за издание православного альманаха “Надежда”. Крахмальникова не могла смириться с преследованием верующих в нашей стране. Она проявила потрясающее мужество при аресте и во время заключения, а позже отказалась признать свою вину и подать прошение о помиловании. Лишенная свободы, она написала книгу “Слушай, тюрьма!”.

О жизни Зои Крахмальниковой мы в те годы узнавали только по радио из “вражеских голосов”, но пытались следить за ее судьбой.

Феликса Светова в 1982-м исключили из Союза писателей, а в 1985-м арестовали за “антисоветскую агитацию и пропаганду”. Выпустили его и Зою в начале перестройки.

Феликс – мягкий, благородный человек, хорошо знакомый с Беллой еще с детских лет, был значительно старше ее. Его семья жила в 3-м Доме советов на Садовой улице, где в детстве жила Белла.

Выход Зои на свободу Булат хотел отметить максимально торжественно. Мы сидели в широкой лоджии его квартиры за красиво накрытым столом в предвечерние часы при заходящем солнце. Все понимали, что эта встреча – акт высшей справедливости. Меня поразила величественная красота Зои Крахмальниковой: правильный овал лица, гладко зачесанные волосы и особенное выражение глаз, смотревших открыто и прямо на собеседника, но в то же время по-женски загадочных – она пронесла свою красоту и этот взгляд через все испытания.

Перейти на страницу:

Все книги серии Великие шестидесятники

Промельк Беллы
Промельк Беллы

Борис Мессерер – известный художник-живописец, график, сценограф. Обширные мемуары охватывают почти всю вторую половину ХХ века и начало века ХХI. Яркие портреты отца, выдающегося танцовщика и балетмейстера Асафа Мессерера, матери – актрисы немого кино, красавицы Анель Судакевич, сестры – великой балерины Майи Плисецкой. Быт послевоенной Москвы и андеграунд шестидесятых – семидесятых, мастерская на Поварской, где собиралась вся московская и западная элита и где родился знаменитый альманах "Метрополь". Дружба с Василием Аксеновым, Андреем Битовым, Евгением Поповым, Иосифом Бродским, Владимиром Высоцким, Львом Збарским, Тонино Гуэрра, Сергеем Параджановым, Отаром Иоселиани. И – Белла Ахмадулина, которая была супругой Бориса Мессерера в течение почти сорока лет. Ее облик, ее "промельк", ее поэзия. Романтическая хроника жизни с одной из самых удивительных женщин нашего времени.Книга иллюстрирована уникальными фотографиями из личного архива автора.

Борис Асафович Мессерер , Борис Мессерер

Биографии и Мемуары / Документальное
Олег Куваев: повесть о нерегламентированном человеке
Олег Куваев: повесть о нерегламентированном человеке

Писателя Олега Куваева (1934–1975) называли «советским Джеком Лондоном» и создателем «"Моби Дика" советского времени». Путешественник, полярник, геолог, автор «Территории» – легендарного романа о поисках золота на северо-востоке СССР. Куваев работал на Чукотке и в Магадане, в одиночку сплавлялся по северным рекам, странствовал по Кавказу и Памиру. Беспощадный к себе идеалист, он писал о человеке, его выборе, естественной жизни, месте в ней. Авторы первой полной биографии Куваева, писатель Василий Авченко (Владивосток) и филолог Алексей Коровашко (Нижний Новгород), убеждены: этот культовый и в то же время почти не изученный персонаж сегодня ещё актуальнее, чем был при жизни. Издание содержит уникальные документы и фотоматериалы, большая часть которых публикуется впервые. Книга содержит нецензурную брань

Алексей Валерьевич Коровашко , Василий Олегович Авченко

Биографии и Мемуары / Документальное
Лингвисты, пришедшие с холода
Лингвисты, пришедшие с холода

В эпоху оттепели в языкознании появились совершенно фантастические и в то же время строгие идеи: математическая лингвистика, машинный перевод, семиотика. Из этого разнообразия выросла новая наука – структурная лингвистика. Вяч. Вс. Иванов, Владимир Успенский, Игорь Мельчук и другие структуралисты создавали кафедры и лаборатории, спорили о науке и стране на конференциях, кухнях и в походах, говорили правду на собраниях и подписывали коллективные письма – и стали настоящими героями своего времени. Мария Бурас сплетает из остроумных, веселых, трагических слов свидетелей и участников историю времени и науки в жанре «лингвистика. doc».«Мария Бурас создала замечательную книгу. Это история науки в лицах, по большому же счету – История вообще. Повествуя о великих лингвистах, издание предназначено для широкого круга лингвистов невеликих, каковыми являемся все мы» (Евгений Водолазкин).В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Мария Михайловна Бурас

Биографии и Мемуары

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее