Промельк Беллы

Не думай, что здесь – могила,
Что я появлюсь, грозя…
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя!

В Переделкине принято отмечать создание музея Окуджавы, праздник называется “День колокольчика”. Начало знаменитой коллекции колокольчиков, собранной Булатом, положил подарок Беллы.

Некогда я подарила Булату Шалвовичу Окуджаве колокольчик – потом колокольчики стали дарить ему и другие люди. Я видела в телевизоре, как Булат показал этот колокольчик, и слышала, как он сказал: “Это Беллин колокольчик”. Недавно мне пришлось опознать (на мемориальной даче) колокольчик для призывания слуг. Он висит сверху и отдельно. При подношении этого малого дара я написала шутку – экспромтик, утерянный и воспомненный:

Булат, о смерти жизнь хлопочет.
Забудем вместе про беду
всеобщую. Вот – колокольчик!
Ты позвони – я прибегу!

Когда в 2005 году музею Булата Окуджавы грозила беда, Белла бросилась на помощь и написала письмо президенту России:

Высокоуважаемый Владимир Владимирович!

Я знаю, как Вы тяжко заняты раздумьями, трудами, вопросами, подчас неразрешимыми.

Предполагаю также, что этих проблем больше, чем я могу знать.

Я скромно и почтительно прошу Вас о соучастии в судьбе музея Булата Окуджавы в поселке Переделкино, где он провел последние годы жизни. Этот маленький хрупкий дом сам по себе стал музеем, притягательным для многих чистых душою людей, почитателей Булата, исполнителей его или своих безгрешных сочинений.

Существование маленького благородного музея Вы утвердили Вашим указом в 1999 году.

Несколько дней назад музей был закрыт.

Это стало всеобщей печалью и еще одним горем для вдовы Булата Ольги Владимировны, о которой мне больно писать.

Простите, что посягнула на Ваше время.

Желаю Вам всего, всего доброго.

Искренне Ваша,

Белла Ахмадулина

Прощание с Булатом Окуджавой состоялось на его любимом Арбате в Театре им. Вахтангова. Во время панихиды по радио звучали его песни. Белла пыталась написать о своем переживании ухода друга, но у нее не хватило сил. Осталось лишь начало записи:

А иначе зачем…

Мне сейчас не хотелось бы писать – излишне серьезно, многозначительно, да я и не имею такой возможности. Поверьте, если сумею, – потом напишу.

Поверьте! – это я тем людям пишу и говорю, бывшим вместе с Булатом Окуджавой – возлежавшим, а они шли – долгой благородной очередью от Пушкинской площади до Арбата. <…>

Лица людей были прекрасны.

Мы имели общую невозможность утешения, но оно было: мы неподалеку от Булата, во времени, чьей исчислимости не знаем.

Утешение есть: лица людей были прекрасны.

Сны о Грузии

Мы с Беллой совпали в любви к Грузии. Это стало, быть может, самым фатальным совпадением, сблизившим нас чрезвычайно.

Я рассказал Белле, как в 1963 году ездил в Сванетию. Тогда я дружил и работал с художником Виктором Борисовичем Элькониным. Он был намного старше, но мы сходились во взглядах на искусство и часто думали, куда бы нам вдвоем организовать художественную “экспедицию”.