Промельк Беллы

Суровые годы, проведенные в лагерях, отчаянные побеги, необходимость общаться с гэбэшниками, с одной стороны, и с урками – с другой, не только не заставили Амирэджиби потерять себя, но, напротив, помогли победить жизненные обстоятельства, выстроить свою судьбу и стать крупнейшим грузинским писателем. Его роман “Дата Туташхиа” (1973–1975; авторский перевод на русский язык – 1976) – настольная книга целого поколения грузинских и широкого круга русских читателей. Я счастлив, что моя любовь к Чабуа переросла в творческое содружество – по его просьбе я проиллюстрировал этот роман (Москва: Советский писатель, 1990). По книге в дальнейшем был снят многосерийный фильм “Берега”.

Роман о Дате Туташхиа сделал Чабуа классиком грузинской литературы. Его перу принадлежат еще два больших романа: “Гора Мборгали” (1994) и “Георгий Блистательный” (2005).

Чабуа – отец шестерых детей. В последние годы он соединил свою жизнь с Тамрико – грузинской поэтессой Тамар Джавахишвили. Могу только добавить, что во все годы нашего общения было подлинным наслаждением видеть высокого, стройного, элегантного Чабуа во главе любого общего застолья, в котором он был неизменным тамадой.

Помню, как в ресторане “Ипподром” во время одного застолья, затянувшегося до глубокой ночи, неожиданно открылась дверь, и официанты внесли на больших подносах пятьдесят бутылок шампанского, а вслед за тем в дверях показался человек, сделавший это подношение, – небритый грузин в огромной кепке, которую в Грузии называли “аэродром”. Он оказался братом знаменитого борца Картозии – трехкратного чемпиона мира.

Чабуа Амирэджиби, который вел застолье, приветствовал его и произнес тост:

– Пью за то, что в Грузии еще сохранилась красота жеста!

Я соотношу эти слова с самим Чабуа, в котором жила красота образа и красота жеста!

“Мы встретимся: Гия, и Шура, и я”

…И впрямь я жила! Я летела в Тбилиси,
где Гия и Шура встречали меня.

О, длилось бы вечно, как прежде бывало:

с небес упадал солнцепек проливной,
и не было в городе этом подвала,
где б Гия и Шура не пили со мной.

Как свечи мерцают родимые лица.

Я плачу, и влажен мой хлеб от вина.
Нас нет, но в крутых закоулках Тифлиса
мы встретимся: Гия, и Шура, и я.

Счастливица, знаю, что люди другие

в другие помянут меня времена.
Спасибо! – Да тщетно: как Шура и Гия,
никто никогда не полюбит меня.

Эти стихи Беллы обращены к Гии Маргвелашвили и Александру (Шуре) Цыбулевскому, который не дожил до выхода книги, где они были опубликованы, но был верным “мушкетером” Беллы.