Промельк Беллы

После окончания спектакля я встретился с Сережей, и он стал хвалить мои декорации и костюмы. (В дальнейшем мне довелось видеть сделанные им эскизы балетных костюмов, замечательно свободные и артистичные.) Небольшой компанией мы отправились в ресторан. Для Сережи это был подвиг – он очень редко бывал в ресторанах.

Мы ужинали под смешные комментарии Параджанова по поводу балета, затем простились. И как оказалось, на долгие годы. Скоро пришло известие об аресте Параджанова и о том, что его квартира опечатана. Сереже предъявили обвинительное заключение из четырнадцати пунктов[16] и дали пять лет.

Самое действенное участие приняла в судьбе Параджанова Лиля Брик. Она жила с мужем Василием Катаняном в длинном новом доме за гостиницей “Украина”. Вася, сын Катаняна, чрезвычайно остроумный и веселый человек, был близким другом Параджанова и моим другом. Впоследствии ставший кинооператором-документалистом и лауреатом Ленинской премии, Вася написал книгу воспоминаний о Сергее Параджанове “Цена вечного праздника”.

Лиля Юрьевна хотела помочь Параджанову и ощущала за собой определенную силу: муж ее сестры, писатель-коммунист Луи Арагон планировал приехать в СССР. Приезд долго откладывался, однако в 1977 году он наконец-то прибыл в Москву и встретился с Брежневым. Эта встреча носила полуофициальный характер и произошла в правительственной ложе Большого театра во время антракта спектакля “Анна Каренина” с участием Майи Плисецкой. Перерыв длился недолго, но Арагон успел назвать фамилию Параджанова, которую записал какой-то помощник Брежнева. Через несколько минут Арагон зашел в гримерную Плисецкой и ей первой рассказал об этом разговоре. Тогда у всех, следивших за судьбой Сережи, появилась надежда.

Параджанову оставалось сидеть еще год, но ему грозил второй срок из-за разногласий с тюремным начальством. Благодаря заступничеству Арагона Сережу выпустили 30 декабря 1977 года.

После выхода из тюрьмы Параджанов, как я уже писал, поселился в Тбилиси у сестры. Она жила с мужем и сыном Гариком, племянником Сережи, которого после смерти отца Сереже предстояло воспитывать.

В начале нашего знакомства Гарик Параджанов был совсем юным. Он и запомнился мне вертлявым мальчиком, все время требовавшим внимания Сережи и всех окружающих. Но уже тогда чувствовалось, что он нужен Сереже. Гарик был всегда на подхвате, что-то приносил, уносил, комментировал, шутил. Сережа обращался с ним небрежно и нарочито иронически, но обходиться без него не умел. В 1982 году Гарик поступил в Тбилисский театральный институт. Историей с его поступлением власти воспользовались, чтобы завести очередное уголовное преследование Параджанова.

Миновав многие жизненные перипетии, Гарик стал известным кинорежиссером. Его воспоминания, записанные мною, представляются весьма ценными, поскольку Гарик являлся единственным свидетелем многих событий жизни своего дяди.

Мы с Беллой еще до освобождения Параджанова уехали в Париж, а затем на полгода в Америку, так что нас не было в Москве в дни его короткого визита. Сережа регулярно виделся с Лилей Брик – к этому времени относятся известные фотографии с Параджановым, которые сделал Валерий Плотников.

Сережа носился с идеей уехать в Иран и даже написал прошение на имя Брежнева, так и оставшееся без ответа. В Иране, судя по намекам, он собирался снимать фильм “Лейла и Меджнун”, но это намерение так и осталось неосуществленным. Его никуда не пустили, и, вернувшись в Тбилиси, он вскоре улетел в Ереван, где его ждали многочисленные друзья.

Так сошлось, что именно весной 1978 года я выпускал в Ереване балет “Спартак” на музыку А. Хачатуряна и часто приезжал в театр, чтобы следить за постановкой. Балет я ставил в содружестве с Виленом Галстяном. Мы были знакомы еще с тех пор, когда он жил и учился в Москве. Он стал известным танцовщиком и гастролировал по всему миру. Но поскольку творческая жизнь балетного актера весьма коротка, Вилен решил продолжить ее как балетмейстер. Он начал с малых форм, а затем обратился к классике.

Сначала был задуман гастрольный вариант спектакля. Балетная труппа выезжала на выступления в Южную Америку, и я сделал оформление, которое легко перевозилось бы из города в город. Гастроли прошли успешно, и Вилен обратился ко мне с просьбой приступить к работе над второй редакцией балета для основной сцены Театра им. Спендиарова в Ереване.

Здание театра было построено А. О. Таманяном, классиком армянской архитектуры так, чтобы зритель, сидящий в зале, мог видеть действие, разворачивающееся на трех площадках сразу. Портал театра имел трехчастное деление – в центре основная сцена и две других по ее сторонам.