Промелькнувший метеор (книга 1)

Быкан отличался завидной наблюдательностью и уменьем ловить беркутов. А больше, пожалуй, он ничего и не умел делать. Житейские заботы мало трогали его. Ко всему он был равнодушным, но принимал близко к сердцу и горести и удачи своих сородичей, живших от него на достаточном отдалении. Умирает кто-нибудь — он тут как тут. Рождается ребенок — Быкан не замедлит появиться. Правда, и в случае таких событий внешне он сохранял свою постоянную невозмутимость.

Что касается всяких поверий и примет, то к ним он всегда прислушивался и знал великое множество.

Стоило ему прослышать, что молодая келин пожелала полакомиться мозгами дикого беркута, как Быкан обрадовался этой вести и по-своему ее истолковал. Ему были известны и раньше причуды беременных женщин. Рассказывали: одна ни с того ни с сего потребовала волчьего мяса. Значит, на свет появится злой и жадный человек. Другую потянуло попробовать змеиного варева. Да, да! Бывало и такое. И уж тут ничего хорошего не жди, — малый вырастет изворотливым и лукавым. А уж если появилось желание отведать мозг беркута, не соколом ли суждено стать сыну? Смелой, осмотрительной птицей, любящей высоту.

— Не зря появилось такое желание у нашей келин Зейнеп, — рассуждал про себя Быкан. — И подумать только, тянет ее не к прирученному, а к вольному беркуту. Как знать, может быть, и сын ее станет зорким джигитом, с крепкой хваткой. И снова начнет процветать ханская ставка.

О том, что келин произведет на свет дочь, старый Быкан не позволял себе и думать.

Охотник припомнил, что прошло уже около трех лет с того дня, когда он извлек из гнезда на вершине Ок-Жетпес своего последнего беркута. Побывал в горах этим летом, приметил, что самка беркута опять кружится над скалой и приносит в свое гнездо и зайцев, и горных индеек, и даже малых ягнят. Нет сомнения, птенец подрастает. Есть возможность исполнить желание беременной Зейнеп. Быкан твердо решил: во что бы то ни стало он привезет келин самку беркута или, в крайнем случае, птенца. Надо исполнить прихоть Зейнеп, накормить ее мозгом орла.

С такой целью он и уехал, рассчитав, что вернется к сороковому дню, к поминальному тою. Замысла он никому не выдал: и дома и в ауле Чингиза сказал, что проведает родственников. Быкан всегда умалчивал, что собирался взобраться на вершину Ок-Жетпес. Так поступил он и теперь.

Его не пугали крутой подъем, острые каменные выступы. С детства он свыкся с горными кручами. И в свои пожилые годы сравнительно легко одолевал высоту. Иные запасались канатами и с трудом карабкались по почти отвесному склону, иные и не мечтали о подъеме. А он полз, плотно прижимаясь к склону, поднимался по отполированным до блеска камням, где, казалось бы, и змея не смогла удержаться. Непостижимо тонким чутьем находил он малейшие выступы и цепко ухватывался за них. Быкан не знал, что такое головокружение: ему было просто некогда оглядываться вниз, ему было чуждо чувство страха. По-хозяйски запасался он перед очередной ловлей всем необходимым, по возможности легким, снаряжением — люлькой, сплетенной из чия, бараньей шкурой, мотком шпагата. Завернув бер-кутенка и обвязав люльку, он осторожно скатывал ее по склону, избегая скоплений камней. Беркутенок был хорошо защищен, а сам охотник при спуске пользовался волосяным арканом, закрепляя его замысловатым узлом на стволе можжевельника, чудом росшего на самой вершине. Где-то на середине спуска одному ему ведомым приемом он высвобождал первый узел и завязывал второй на стволе одинокой сосны. И тогда благополучно возвращался к подножью утеса.

Подъем и спуск проходили не без осложнений. Быкану приходилось испытывать немало неприятных минут. Но в общем, не зря его называли покоряющим вершины. Он старался не замечать случайных ушибов, приноравливался к крутизне и в равной мере надеялся на свои мускулы, ловкость и дух предков. Архар мог бы позавидовать ему, — так скоро он очутился на вершине и в этот раз.

Птенец оказался в гнезде. Он был один, без матери. Уже отросли его крылышки в темно-белых полосах. На клюве не проступали розовые пятна, как у самки. Клюв оказался ровного желтоватого цвета, как обычно бывает у самца. Добрая примета, подумал Быкан. Это беркут, не иначе, сына подарит нашему роду Зейнеп.

Хороший знак прибавил ему сил и решимости.