Прометей

Заклинательница поняла меня с полуслова. Не теряя времени, она шагнула в тень. Арахна нервно закусила губу, считая секунды. На ангарной палубе «Экстерменацио» последние Инки запрыгивали в контейнеры с экстрамерностью. Им придется посидеть там, как селедкам в бочке, но лучше так, чем…

— Грэй, минута, — напряженно произнесла Арахна, — Тянуть — смертельно опасно. Я не могу гарантировать, что тахионное излучение…

— Иди, — я кивнул на черную пасть Осколка, — Я дождусь Мору.

— А если она не вернется? Эффектор может…

Она не договорила — потому что из теневого портала вынырнула Заклинательница. Одна! В меня ударила аура раздражения, злобы и страха. Мантия-плащ Моры выглядел опаленным, защитный покров исчез без следа.

— Они сражаются, — сказала она, чуть задыхаясь, — Там полным-полно Тварей… на стенах, потолке, везде! Они пытались окружить меня… Двое Инков уже мертвы… остальные отступили в глубь тоннеля. Я могла вытянуть троих, максимум — четверых, но Буран отказался. Иначе они прорвутся внутрь… Остальные тоже — сказали, что не уйдут… Грэй, астра фатида, там кругом Тьма!

Я скрипнул зубами. Теперь точно — все. Нам не вытащить Бурана и его звезду. Но их жертва не будет напрасна — химеры не прорвутся во внутренний периметр Кратера. Заблокировать тоннель другим способом нельзя — мы оценивали такой вариант и признали его невозможным. Переход уже однажды взорвали, а потом прогрызли завалы насквозь, образовав в результате огромные каверны. Повторный взрыв необходимой силы просто создал бы брешь в скальном кольце. Кастор, астра фатида, оказался зловещим пророком — или, может, просто чуть точнее оценил позицию и оперативную обстановку.

Здесь не поможет даже мощь Сфирот. Гасить «Абсолют», как в Ургенте, не имеет смысла, а азур-тахионная волна может быть опасна даже для сплетения душ сотен Инкарнаторов. К тому же… я не управлял этим процессом, и чем закончится новая активация Дара Даат — не мог предсказать никто.

— Грэй! Быстрее!!! — Арахна уже практически кричала.

Все экстрамерности оборудованы по одному принципу — предбанник дезинфицирующего шлюза, где Инков и снаряжение сканировали и обеззараживали, следом — комната «арсенала» с пронумерованными нишами под Доспехи и оружие. Затем — зона жилмодуля, чудесным образом втиснутого в субпространственный карман Осколка, с вибрационным очистителем, небольшим пищеблоком и рядами многоярусных коек. Спартанская обстановка, свободного пространства — кот наплакал, но такой модуль вмещал сотню Инков, а если потесниться — то и две. У нас было шесть таких, и еще шесть — с мастерскими и лабораториями, рембазой, складами, медблоком и криохранилищем. Создать это маленькое чудо, в натуре умещающееся в обработанном бруске Осколка три на три на десять, позволило выдернутое из памяти эфемера секретное «ноу-хау» Прометея, использованное ранее только в Монолитах и Полигоне. Тут имелся неограниченный запас кислорода, много еды, воды и возможность дать организму немного передохнуть, что абсолютно бесценно в условиях Черной Луны.

Единственное исключение, и по габаритам, и по наполнению — Осколок в бериллиевом саркофаге, хранилище Ядра Стеллара. Степень защиты, и внешней, и внутренней — максимальная во всем конвое. Было бы глупо не использовать громадную экстрамерность, тем более останки Синей Птицы практически разобрали, использовав для изготовления азур-артефактов, а сам Стеллар занимал совсем немного места. Ядро заперли в центре, создав вокруг него еще одну защитную полусферу, а остальное пространство заняли самым ценным, что у нас имелось — контейнерами с брахма-частицами, огромным запасом “живой материи”, который должен был возместить наш технический резерв. И еще там подготовили небольшой штаб — как раз на случай, когда находиться снаружи будет небезопасно.

Я разблокировал забрало шлема, вдохнув настоящий воздух, теплый и сухой. Остальные Инки стояли возле консоли с мини-голограммой, на которой искорка со Звезды рывками приближалась к поверхности Черной Луны.

И она была уже совсем рядом.

— Буран? — повернувшись, спросил Кастор, и увидев, как я отрицательно повел головой, на мгновении сжал челюсти — так, что на широскулом лице Воина набухли здоровенные желваки.

— Я послал Мору. Но он не ушел.

— Я так и думал, — кивнул Знаменосец.

— Может, еще есть шансы, что выживут, — осторожно проронила Цирцея.

— Под “Абсолютом”? Очень вряд ли.

— Планируемый контакт через десять секунд, — сообщила Арахна, склонившись над голограммой. — Девять… восемь… семь…

Когда искорка достигла поверхности и вокруг нее стремительно расплылось алое пятно, означавшее зону поражения, мы не ощутили ничего. Ни толчка, ни дрожи, вообще ничего — в субпространстве Осколка невозможно ощутить сотрясения внешнего мира.