Прометей № 4

«Под сению Екатерины» крепостная вотчина превратилась в рабовладельческую плантацию. В переписке Екатерина отрицала факты продажи людей. А вот депутат Уложенной комиссии казак (как и Пугачев) Олейников настаивал, что нельзя «продавать крестьян как скотину, да еще таких же христиан, как мы сами». Крепостная девушка невеста шла по 25 рублей, а борзой щенок редкой породы оценивался до 3000 рублей. Продажи людей в провинции без квалификации за 5 рублей, а годовалые младенцы и по 50 копеек, дешевле коров и лошадей. Знающие историки говорят, что расценки на крестьян в России были в разы ниже, чем цены на рабов в Азии.

10 января 1775 г. на Болотной площади Пугачев был казнен. Свидетель казни мемуарист тульский дворянин А.Т.Болотов метко заметил, что казнь стала великим праздником для всех дворян. Что тут скажешь, подставили плечо самодержавию, согласились быть послушными рабами трона. Но тот же Болотов пишет, что «подлый народ не пускали к эшафоту, его охраняли солдаты с заряженными ружьями». На какой ты стороне современник?

Императрица Екатерина писала, что «рабы и слуги должны господ своих и домоначальников любить…искренне и от всего сердца». Нынешняя власть полностью согласна с этим утверждением. А задача спекулянтов от истории очевидна – с помощью фальшивок, подтасовок и передергиваний оправдать ограбление и уничтожение народа. Надо помочь власти (сиречь, своим хозяевам) убить любую способность народа к сопротивлению, превратить людей в скотоподобное существо, а тех, кто выживет загнать в клетку.

Мауль Виктор Яковлевич, Доктор исторических наук, профессор Тюменского индустриального университета (Нижневартовский филиал) Емельян Пугачев и комендантская дочка (казус из истории русского бунта XVIII столетия) [269]

Интерес к пугачевскому бунту, давно ставший историографической традицией, в последние годы переживает заметный спад. Популярные прежде сюжеты из истории, так называемой, «классовой борьбы» необоснованно считаются утратившими свою актуальность. Сказанное также усугубляется ошибочной уверенностью в достаточной разработанности пугачевской проблематики. Историкам не хватает осознания того очевидного обстоятельства, что новые исследовательские стратегии, сформированные из многочисленных комбинаций междисциплинарных подходов, сегодня дают уникальный шанс увидеть русский бунт XVIII столетия в существенно ином ракурсе, нежели прежде. В частности, значительные познавательные прорывы представляются возможными при микроисторическом взгляде на бунтарские страницы прошлого. По справедливому мнению, ученых, микроистория «означает не разглядывание мелочей, а рассмотрение в подробностях». Она характеризуется «интересом к преимущественно частным историческим „микромирам“, или „малым жизненным мирам“, тем самым „малым областям“, в центре которых стоит отдельный человек».