Проникнуть в мысли BTK. Подлинная история тридцатилетней охоты на жесточайшего серийного убийцу из Уичито

Я еще некоторое время походил по двору. Расшвыряв комья земли и увядшую траву, я посмотрел, что осталось от огорода, в котором, по уверениям хозяина, он так любил покопаться летними вечерами после работы. Два черных компостных ящика были почти полностью завалены ветками и листвой. Из всех преступных психопатов, в чьи жизни я погружался с головой, Рейдер был самым искусным актером. Неудивительно, что его ловили так долго. Он выглядел нормальнее самых нормальных людей. Если бы за альтер-эго давали премии, Деннис точно претендовал бы на «Оскар».

Я попробовал представить, как Рейдер играет здесь со своими детьми. Качает Керри на ныне поржавевших качелях, сидит с Брайаном на ныне растрескавшемся дощатом полу дома на дереве. Но как ни старался вообразить идиллическую сцену общения убийцы с родными в виде картины Нормана Роквелла[50], у меня все время получалось нечто пугающее, какое-то подобие живописи Иеронима Босха. Это заставило меня уже в который раз испытать острую жалость к жене и детям Рейдера. Как может человек разыгрывать подобный фарс перед теми, кто верит ему больше всех на свете?

Шаткая скамейка из дерева и алюминия стояла в углу двора рядом с качелями. Усевшись на нее, я ощутил, что она чуть не развалилась подо мной. На несколько мгновений прикрыл глаза, прислушиваясь к пульсирующему стрекоту кузнечиков в неподвижном жарком воздухе. Далеко на западе виднелись темные грозовые тучи. Я мысленно вернулся в тот знойный августовский вечер 2005 года, когда миллионы американцев неотрывно следили за телетрансляцией показаний ВТК о своих убийствах. Даже мне, при всем опыте общения с этими типами, было тошно слушать, насколько спокойно, как шеф-повар о меню, он рассуждает о преступлениях, и узнавать, насколько расчетливым и подготовленным было каждое. Я часто размышлял, что испытывали при этом обычные люди. Представ перед окружным судом в лучшем костюме, Рейдер вошел в историю страны как один из ее самых мрачных и гнусных антигероев.

«Он — ВТК», — сказал он сам себе. Даже в тюрьме он остается тем, кто отдает приказы, а будучи самовлюбленным психопатом, рассчитывает на особое отношение.

В нагрудном кармане рубашки лежало сложенное вчетверо письмо, обнаруженное в номере прошлым вечером. Я похлопал пальцами по ткани, чтобы убедиться в его наличии, потом достал, развернул и потратил несколько минут на тщательное изучение текста.

Было интересно, не на этом ли месте сидела Паула, когда, как мне рассказывали, Деннис выгонял всех из дома под предлогом уборки, чтобы в одиночестве поковыряться в своих трофеях с мест преступлений. Не сюда ли она сбежала, впервые застав супруга за аутоасфиксией в женском платье. Я попытался представить ее — обескураженную, обиженную, не понимающую, как такое может делать человек, всегда говоривший ей о любви.

Помимо ареста и смерти, это было лучшее, что могло случиться с ВТК. Таким образом он лишился возможности убивать чаще. Кто знает, сколько жизней спасла Паула?

Был почти час дня. Вечером предстояло вылетать из Канзас-Сити домой, поэтому я решил, что пора начинать четырехчасовой переезд в аэропорт. По пути со двора дома Рейдера у меня мелькнула мысль поджечь дом, чтобы стереть с лица земли этот омерзительный памятник лжи, в которой он жил несколько десятилетий. Сомневаюсь, что хоть кто-то из соседей был бы против.

Однако, каким бы интересным делом я ни считал поджог с точки зрения криминалистики, все же поспешил к машине, сел в нее и включил кондиционер на максимум. Спустя несколько минут я оставил Уичито позади и выехал на автостраду, ведущую в Канзас-Сити. За окнами потянулись бескрайние пшеничные и кукурузные поля, и прошел почти час, прежде чем я заметил мигание сотового телефона. Оказалось, мне только что звонила Касарона и оставила сообщение. Я включил звук и стал слушать.

— Я больше так не могу, — со стоном произнесла она. — Вчера вечером говорила с Деннисом. Богом клянусь, мне часто кажется, словно я разговариваю с маленьким мальчиком, а не реальным чудовищем. Представляете, что он сказал? Что весь день чувствует подавленность, а потом говорит: «Знаю, что не должен об этом, но я очень скучаю по Макдоналдсу. Ужасно соскучился по их бургерам и жареной картошечке». Я чуть телефон не уронила. Ничего себе, да? Он десять человек угробил, а теперь ему плохо, потому что нет чизбургеров и чипсов. Как вам такое, а? Меня едва не стошнило. Еле заставила себя успокоиться. Будто я ему мать или что-то такое. Говорю тихим, спокойным голосом: «Деннис, тебе необходимо помнить, почему ты там. Ты просто обязан не забывать об этом». После этого он притих, а потом ответил: «Ну да, ты права». Я больше не могу, Джон. И зачем я ему тогда написала? Не представляю, как вы выдерживаете подобное…

Голос Касароны пропал. Я решил, что оказался вне зоны доступа.

Продолжая путь на восток, я вновь обдумывал все, что усвоил за последние пару дней.