Пронзая ткань времени

Пока они торговались, пропал Жан. Он впервые оказался в большом городе, смотрел вокруг, в изумлении открыв рот, и, в конце концов, потерялся. Оставив Майкла рассчитываться с торговцем, Джонни отправился искать Жана. Он обнаружил его у собора Парижской Богоматери, где тот, задрав голову, разглядывал что-то наверху. Схватив парня за шкирку, Джонни водрузил его на повозку и в воспитательных целях провел экскурсию к Монфокону. Увидев уставившихся на него покойников, Жан вжался в повозку и все остальное время был образцом исполнительности и покорности. Погрузив корзины со змеями и пристроив Жана присматривать за ними, компания отправилась домой.

К их приезду любовное послание герцогу было готово. Марго, донельзя довольная своим творением, надушила письмо духами и отправила с ним Жана в замок. На этот раз герцог, по отчету Аристарха, аж запрыгал от восторга, и на следующий день кавалькада роскошно одетых всадников во главе с герцогом, в сопровождении пажей, охраны и слуг, собралась покинуть замок.

Джонни и Майкл, облачившись в сутаны, пошли посмотреть на выезд герцога. По обеим сторонам вдоль дороги, ведущей к замку, собралось много народу. Некоторые пришли сюда выразить свои верноподданнические чувства, кто-то – просто поглазеть на яркое зрелище, были и такие, кого не спрашивали их желание, а просто пригнали из домов и велели радоваться. Наконец, ворота замка торжественно распахнулись, и из него выехала яркая и пестрая процессия во главе с герцогом.

Толпа возбужденно заорала:

– Слава герцогу! Герцогу слава!

Вдоль дороги шли стражники и тупыми концами пик энергично и без особого разбора воодушевляли обывателей. В толпе мелькали уже знакомые темпонавтам лица: мясник – жертва аферистов, переписчик рукописей, изготовитель гвоздей и другие завсегдатаи таверны.

Орущий во всю глотку мясник вдруг подскочил к стоявшему недалеко от Джонни и Майкла пожилому мужчине и с размаху ударил его по лицу. Тот упал на землю. Его шляпа откатилась в сторону, открыв седые волосы. Джонни помог ему подняться и отряхнуть камзол.

– За что он вас? – спросил он.

– А, это вы, брат Доминик. Благодарю сердечно, – сказал мужчина, потирая лицо. – Ему показалось, что я недостаточно громко кричал «Слава герцогу, герцогу слава!». И брат Фотий здесь! Вы великолепно разгромили меня за шахматной доской. Должен сказать, что вы изумительный игрок. Много потрясающих находок и удивительных шахматных комбинаций.

Майкл узнал в нем одного из своих партнеров по игре в шахматы и поклонился. Мужчина поклонился в ответ.

– Позвольте представиться, месье, я – Андрэ Леруа. Библиотекарь герцога. Бывший, правда. Он меня выгнал за то, что у меня во многих случаях было свое мнение, и оно слишком часто оказывалось правильным – это злило его больше всего.

Леруа поднял с земли запачканную шляпу и попытался привести ее в порядок. Наконец это ему удалось, но надевать шляпу он не стал, рассматривая приближающуюся процессию.

– И вообще – почему я должен кричать «Слава герцогу!» и «Герцогу слава!»? – с обидой сказал экс-библиотекарь. – Пусть хоть одну чувствительную победу одержит, накормит голодных и уважит стариков. Сделай что-нибудь хорошее для людей, и слава сама тебя найдет. И не нужно будет заниматься самообманом, заставляя всех кричать «Слава мне!». Славу-то еще заслужить надо. Знаете, как говорят по этому поводу на Востоке: «Сколько ни кричи „халва“, во рту слаще не станет!»

Леруа поморщился и со вздохом завершил свою тираду:

– О tempora, о mores![5]

– Tempora mutantur et nos mutantur in illis[6], – ответил Джонни.

– Хочется надеяться, что в лучшую сторону, – буркнул библиотекарь.

Он кивнул в сторону мясника.

– Не люблю фанатиков! У них мозги атрофированы за ненадобностью. В мозгах у них переключатели: когда орать и кого бить, и больше ничего у него в голове нет, – заявил он, для убедительности постучав себя по лбу. – А переключателем в его голове щелкают другие.

Мясник продолжал восторженно кричать, размахивая руками.

– Он никогда не посмел бы ударить меня. Я ведь в Сорбонне учился, я человек уважаемый. Но вот с криком «Слава герцогу!» можно все, и никто не заступится, все боятся, – обиженно сказал Леруа.

– А вы, мэтр, не пробовали сказать это его светлости? Вы ведь были с ним рядом? – спросил Джонни.

– Я никогда не утруждаю себя проблемами, в решении которых заведомо бессилен, – усмехнулся Леруа. – И не позволяю им себя расстраивать. Видите ли, его светлость абсолютно уверен в праве сильного, с самого рождения.

Он помахал шляпой в сторону процессии и продолжил:

– Применение физической силы есть признак бессилия разума.

Библиотекарь погладил ноющую скулу, одновременно продолжая приветственно махать шляпой в сторону процессии.

– Один умный человек как-то сказал: «Я с вами категорически не согласен, но готов умереть за ваше право высказать свое мнение!» – заметил Джонни.

– Очень интересно сказано! – оживился Леруа. – Я человек образованный, но такого не слышал. Вы знаете больше меня, брат Доминик. Хотя я всех корифеев науки перечитал от корки до корки.