Проощание с детством

Ну! Не будь тряпкой! Не будь дурой! Ты же хотела бороться — борись! Докажи, что ты не мягкотелая девчонка, которая во всем слушается мамочку и боится сделать шаг вне установленных правил! — закричала она сама себе. Но Юра ее опередил. Он коротко поцеловал ее в губы, но тут же поспешно отстранился, забрал гитару и стал засовывать ее в чехол с таким видом, будто ничего не было.

Даша сидела совсем ошарашенная. Она не знала, как на такое реагировать, в ее голове крутился рычащий рой мыслей, напоминающий диких разъяренных пчел, готовых ужалить при одном неверном движении.

Что это значит?

— На сегодня хватит, а то руки будут болеть, — выдал Юра совсем без выражения, вроде бы он тоже смущался того, что поддался какому-то неизвестному порыву.

Что это значит!!!

— Да-да, — закивала Даша.

А потом она быстро выскочила в прихожую, вставила ноги в сапоги, не потрудившись их застегнуть, накинула дубленку и побежала, словно человек, в которого она была так безнадежно влюблена, оказался кровожадным маньяком и в этой уютной квартире притаилась опасность, угрожавшая ее жизни. Впрочем, вот это как раз было правдой.

Оставаться здесь было опасно, если не для жизни, то для рассудка точно.

Глава десятая.

В начале марта, впервые за долгое время, солнцу удалось вырваться из плена серых снежных облаков и теперь оно нежилось в холодных небесах ранней, только зарождающейся весны. Оно играло в опасную игру, рискуя вот-вот снова потеряться в мутной серой пелене, стать лишь призраком, отблеском, оно словно забыло о том, что может исчезнуть еще на долгое время и разбрасывало солнечных зайчиков по унылым обшарпанным стенам кабинета математики.

Наталья Леонидовна следила за ними с плохо скрытым раздражением, потому что солнечные зайчики раздражали ее ничуть не меньше, чем холодный ветер, ученики или влажная погода, когда мучительно болел и ныл ее неправильно сросшийся коленный сустав. Женщина тихонько причмокивала губами и мечтала о том, как, когда в кабинете будет сделан блестящий ремонт, она повесит плотные матовые шторы, через которые сюда не проберется не один лучик отвратительного, мешающего учебному процессу солнца.

Учебный процесс и без того шел из рук вон плохо. Непоседливые и бестолковые десятиклассники, кряхтя, решали очередную контрольную, к которой никто, кроме Маши Волковой, как обычно, не готовился. Наталья Леонидовна со скучающим видом отбирала летавшие туда-сюда листы с решенными заданиями и наполняла ими кислотно-зеленое мусорное ведро.

После звонка стало понятно, чьи успехи совсем скудны и кого обошли стороной удача и благосклонность одноклассников, сильных в алгебре. Большая часть десятого класса сдала свои работы и шумно вышла прочь, остались только неудачники. В их числе, как обычно, оказались Якушев, листок которого был изрисован некрасивыми рожицами, Михайлов, добывший себе не тот вариант, Колеченков, всегда безнадежный в алгебре, не смотря на все свои старания и, к величайшему удивлению преподавательницы — Польских. Последняя ничуть не выглядела огорченной или подавленной, со своим обычным надменно-насмешливым видом она неторопливо выводила что-то ручкой, старательно прописывая каждый символ.

— Маргарита, у тебя какие-то проблемы? — поинтересовалась Наталья Леонидовна нависнув над столом, за которым сидела девушка. Рита подняла на нее свои очаровательные темно-вишневые глаза, обрамленные густыми каштановыми ресницами и невозмутимо улыбнулась.

— Все хорошо, — сказала она, — решила сделать и третий вариант тоже…

— Второго вполне было бы достаточно! — забулькала Наталья Леонидовна вместо того, чтобы порадоваться успехам своей ученицы. Впрочем, если бы такое ей сказала Волкова, она бы похвалила ее и погладила по блондинистой прилизанной головке, но такой поступок со стороны Риты не казался ничем иным, как глупой неоправданной выпендрежъю. Эта девица вечно воображает о себе невесть что, только потому, что ее родители, некогда такие же нищие, как семьи большинства учеников школы, смогли выбиться в люди и разжиться деньгами. Да лучше бы, раз у них так с этим хорошо, спонсировали ремонт в кабинете алгебры! Стены совсем осыпались! Где это видано! Вот дети и не хотят учить царицу всех наук.

Наталья Леонидовна облизнула свой четко очерченный коричневой помадой рот и уплыла на свое место, разглядывать сданные ей работы. Рита проследила за ней без особой симпатии и обернулась на Сашу. Парень со страдальческим видом теребил страницы закрытого учебника, в сторону девушки он и не смотрел. Как будто ничего не произошло, как будто ничего не было. А что, собственно, было? Один разговор на крыше, пара смешных детских поцелуев и много слов, которые лучше не произносить.