Читаем Пропадал и нашелся полностью

Пропадал и нашелся

Через щель в боковой двери я видел хор. Все былипразднично одеты. На раскрашенных лицах поющихженщин цвели улыбки. В перерывах между пением однипереговаривались, другие сдержанно смеялись. Но вотсвященник произнес: «Твоя от Твоих, Тебе приносяще,о всех и за вся...»Регент взмахнул палочкой, и хор запел: «Тебе поем,Тебе благословим...» Но здесь тенор вывел фальшивуюноту. Лицо регента исказили ужас и злоба, что вызвалосмех у не поющей части хора. На лицах многих певчихбыла заметна явная насмешка над несчастным тенором.Некоторые перемигивались. Я увидел, что певчие совсемне переживают того, о чем поют. Их пение зовет к небу ивызывает на глазах слезы, мысли же их текут в руслеземной греховной жизни. И от этого на сердцестановилось еще тяжелее.

Во время крестного хода вокруг храма все запелитропарь: «Христос воскресе из мертвых, смертию смертьпоправ и сущим во гробех живот даровав». И здесь яувидел другую категорию людей – поющих и плачущих.Плакал и я, сам не зная почему. Плакал и пел: «Воскресение Твое, Христе Спасе...» Хотелось глубже понять идостойнее оценить это близкое и дорогое имя – Спас.Рядом со мной шел религиозный человек, талантливыйврач. В суровые дни войны мы вместе с ним пережилинемало трудностей. Он же был и крестным отцом моегосына.

Когда мы в конце длинной очереди подошли к кресту,чтобы «приложиться», уже начинало светать. Повсюдураздавалось: «Христос воскресе! Воистину воскресе!..»«Приглашаю ко мне. Вместе разговеемся», – предложил мне доктор. Он жил на втором этаже дома, в которомразмещалась и церковь. Доктор убедил меня побыть унего, пока начнется движение трамваев. Мы поднялисьнаверх. Здесь же была комната настоятеля прихода иквартиры некоторых других церковнослужителей. Когдамы вошли в комнату, стол был уже накрыт. В центрестояла бутылка водки. Мы поздравили друг друга спраздником Воскресения Христова и отведали освященного яйца и пасхи по устоявшейся традиции. По коридорубеспокойно сновали люди. Доктор вышел из-за стола изакрыл на крючок дверь.

– Вы, наверное, забыли, что мы живем не в СоветскомСоюзе? – спросил я.

– Нет, дело в том, что к нам может прийти незваныйгость, отец X. Обонянию этого человека можно толькопозавидовать. – И добавил: – Я дал святому отцу советне пить вечером, а теперь, после службы, было бы какраз кстати.

– Как? – удивленно воскликнул я, даже не пережевавкусок ветчины. – Разве отец X. перед службой позволялсебе пить водку? Разве он не постился?

Доктор сообразил, что об этом следовало бы молчать,но было уже поздно. Тогда он попытался хоть как-тоисправить свою ошибку:

– Отец X. не придает этому особого значения, –ответил он.

– Значит, эти руки, к которым я благоговейно приложился, целуя крест, недавно держали рюмку с дьявольским зельем?

Я опустил руки. Исчезло праздничное настроение.Доктор, заметив мое негодование, пытался меняуспокоить:

– Чему ты, друг, удивляешься? Мне это с детстваизвестно. Для многих священников церковную службуправить – как бухгалтеру на счетах щелкать.Когда он увидел, что я не успокаиваюсь, добавил:

– Каждый баран за свою ногу будет подвешен. ТакБог поступит и с людьми. Перед Ним каждый за себяответит. Ты ведь приходил молиться не священнику, аБогу, и что тебе до того, что священник перед службоймалость «клюкнул»? Может, это для голоса полезно...Доктор поставил передо мной рюмку.

– Не забывай, мы, русские, должны быть верныправославному обычаю.

Я заметил, что принятие алкоголя считаю грехом.

– И где это написано? Разве в Кане ГалилейскойХристос не претворил воду в вино?

На этот вопрос я не смог ответить.

– А лучше, – продолжал доктор, – подойти к этомувопросу с медицинской точки зрения. Водка – хорошеедезинфицирующее средство. От водки несомненный вред,когда ее употребляют сверх меры.

Я уже не раз решал не пить водку. Но и на сей раз неустоял, особенно после того как доктор заявил, что онзнать меня не захочет, если откажусь от его угощения.«Только одну рюмку», – подумал я.

– На слезы не оставляй. Все выпьешь – веселеебудет, – подбадривал меня мой друг.

И в самом деле, стало веселее. Я стал другим человеком.У этого, другого человека, другие мысли и другие желания.Этот человек забыл о намерении выпить только однурюмку. Этот человек забыл докторский урок, что алкогольочень вреден, если употреблять его сверх меры. Но гдеже эта мера? У пьющих об этом бесполезно спрашивать.

– А все-таки водка для священника – больше чемгрех. Другое дело – мы, простые смертные... А? –говорил я доктору.

– Но ведь это в самом деле несправедливо. Священниктоже человек. Да об этом и в заповедях не написано, –заметил мой друг.

– Если не написано, – ответил я, – то, судя по моемусостоянию, Бог, должно быть, забыл это сделать. Ногде-то об этом написано.

– Давай лучше споем твою любимую песню, – сказалдоктор и первый запел тихим тоскливым голосом. Нагнувголову и закрыв глаза, чтобы доктор не увидел слез, яподхватил:

...Жена найдет себе другого,А мать сыночка никогда...