Пропадал и нашелся

Однажды весной нам дали лопаты и погнали на запад,как гонят от пожара скот. Приближался фронт. В опустевшей деревне нам дали небольшой отдых. Я зашел впервую избу. Жильцов не оказалось. Услышав гул артиллерийской канонады, все убежали в лес. В комнате ещеоставался теплый жилой запах. Кошка, единственное живое существо в доме, металась из угла в угол. На столебыли разбросаны бумаги, книги, старые журналы, школьные тетради. Очевидно, в этом доме жил сельский учитель. Здесь я увидел старую потертую книгу в порыжевшем коленкоровом переплете. Меня она, как любителястарины, сразу заинтересовала. Я раскрыл ее и прочитална титульном листе: «Новый Завет Господа нашегоИисуса Христа».

Мне показалось, я нашел то, что мне было необходимо.И это было именно так. Я читал «Капитал» Маркса,изучал политэкономию и вопросы ленинизма, знал Пушкина и Гете, Маяковского и Есенина, но за всю своюжизнь ни разу не прочитал Евангелия.В избе я не задержался. Чтобы не привлечь вниманияохраны, которая была все еще строгой, я спрятал книгу запояс и вышел на улицу.

Останавливаясь для ночлега на дорогах, в полях, лесах,я очень внимательно прочел книгу от первой до последнейстраницы. Она стала постоянной моей спутницей. ЧитаяНовый Завет, я увидел, насколько выше и ближе моемусердцу было учение Христа, нежели идеалы социалистического общества.Я понял, что попытки коммунистов основать обществона чувстве долга и сотрудничестве людей натолкнулисьна подводные камни человеческой жадности, эгоизма,жестокости и безнравственности. И здесь коммунизмпоказал свое полное бессилие изменить человеческийхарактер.

С другой же стороны, простота и мудрость евангельского учения делала его последователей на голову вышедругих людей. И я чувствовал, что для полноты разумнойжизни мне чего-то недостает. Снова возник вопрос:

откуда ведет свое начало этот мир? Каково место человекана земле? Зачем и для чего он живет? И почему я, поночам роя окопы, постоянно недоедая, все еще хочу жить?То, что четыре года изучал на студенческой скамье, здесь,на полях Смоленщины, я подверг серьезной проверке.Если материалисты предлагают принять на веру учениео материи, что она не имеет ни начала, ни конца – как вовремени, так и в пространстве, всегда была, есть и будет,– то почему я не могу принять учения о Боге, что Онвечен, не имеет ни начала, ни конца, но всегда был, есть ибудет?

Вначале была материя. Откуда же взялась материя?Мне не дали ответа. Меня учили, что все произошло изсуществовавшей материи, что вследствие воздействия нанее энергии возникло движение. Но что вывело этуматерию из инертного состояния, что дало первый толчокк движению – этого мне не сказали.

Пустота зияла и в тех объяснениях возникновениявсего живого на земле, которые мне в свое время дали.Если материалисты и дарвинисты признают, что все живоепроисходит только от живого (omte vivum ex vivo), то кактогда мог появиться первый зародыш?! Я вспоминал всегипотезы, которые предлагали мне вместо ответа, но всеони таяли, как тают под лучами солнца лишенные жизнивосковые фигуры. Свет Евангелия согрел мое сердце иобнаружил несостоятельность моих материалистическихвзглядов.

Наконец, я задумался, как объяснить происхождениемысли. Если мысль – продукт мозга, как желчь являетсяпродуктом печени, она должна обладать качествамиматерии, тогда как мысль – явление духовное, равно каки наше сознание, которое не поддается никаким измерениям. Больше того, уже само осознание существованияматерии – одно из неоспоримых доказательств, чтосознание и мысль человека находятся вне материальногомира.

Читая и снова перечитывая Евангелие, я обрелуверенность в бытии Бога как Творца вселенной и всегосуществующего на земле. Но познать самого себя, какучил великий мудрец Сократ, я не мог. Мне непонятенбыл смысл человеческих страданий, свидетелем которыхя был каждый день. Казалось, что Бог, создав человека,остался в стороне от его судьбы.Однажды, поздним вечером, на дороге в ГовяжьюСлободу (у Рославля) я увидел троих детей. Старшейдевочке было около семи лет. Они сидели возле свежеймогилы матери, убитой немцами вместе с двумя другимиженщинами, которых подозревали в связи с партизанами.Я спросил у старшей:

– Детка, почему вы здесь сидите? Идите домой.Посмотрите, уже темно. Кругом ночь...

– У нас нет дома, – тихо проговорила девочка, всегромче всхлипывая. Двое младших детей настолькоослабели, что уже не могли плакать. – Вчера немцывзорвали нашу землянку, а маму убили, – продолжалаона, показывая ручонкой на небольшой холмик свежейземли.

– Что же вы собираетесь здесь делать? – спросил я.

– А мы умрем здесь вместе с мамой, – с горькимислезами ответила девочка.

Измученный вид этих детей настолько тронул моесердце, что я не знал, что сказать, чтобы утешитьнесчастных малышей. А когда я, подняв глаза к небу,громко крикнул: «Великий Творец, скажи мне, за чтострадают эти дети?» – старшей стало страшно, и, ещегромче расплакавшись, она сказала:

– Дядя, возьми нас с собой. У нас никого нет, намнекуда идти...