Пропасть

Моё пребывание в той тюрьме более-менее примечательно лишь тем, что пришлось как раз на то время, когда "перестройка", начатая Горбачёвым, стала "набирать обороты". Во Львове попёрли первые митинги. С учётом того, что дело происходило на Западной Украине, появились первые симптомы болезни, которую тогда, вначале, деликатно называли "пробуждением национального самосознания", а позже назовут "националистическим угаром". По радио стали изо дня в день крутить положенные на музыку стихи Тараса Шевченко — человека безусловно талантливого, но предельно озлобленного жизнью (да к тому же не имевшего сколько-нибудь серьёзного образования), а потому, в определённый период своей жизни, ударившегося в вульгарнейший украинский национализм. Разумеется, в его "Кобзаре" хватает стихов, в которых нет и намёка на политику — но о таковых как раз в то время и не вспоминали.

Именно тогда я пришёл к выводу, что национализм — это своеобразная форма помешательства.

Вот, например, сидит на нарах длинный, худой как жердь, белобрысый эстонец, с тыквообразной головой. Слегка раскачиваясь в такт собственным словам, он захлёбываясь бормочет: "Кагда Эстония-а станит низависимая-а, у нас будут сваи-и атамныи-и падводныи лодки-и, сваи-и ваенна-марскии базы-ы, свая-а риактивная авиация-а…"

Говорю ему: "А ты знаешь, сколько стоит одна атомная подлодка? Всей Эстонии штаны снять придётся, чтобы её купить. А на то, чтоб потом её содержать, в боевом состоянии поддерживать, топливо и запчасти покупать, регулярно учения проводить — и штанов не хватит. Огромный Китай имеет только одну такую лодку. Про Эстонию и говорить нечего. Даже если всех своих баб на нью-йоркскую панель пошлёте (тюрьма есть тюрьма — излишняя деликатность там не в ходу) — они вам на подлодку не заработают. Нахрена вам вообще такое счастье? С кем воевать собираетесь? Против России всё равно не потянете — а Латвия или Финляндия нападать на Эстонию вряд ли будут…"

Но эстонец настолько зациклен, что даже не обижается. Он продолжает бормотать как заведённый — напоминая кришнаита, без устали повторяющего свои мантры. Его собственное положение бесправного зека, своя дальнейшая судьба — всё отошло куда-то на задний план. Человек выглядит как одержимый…

А вот в углу сгуртовалась кучка азербайджанцев. Сидящая на корточках молодёжь, сверкая глазами и сипло дыша, внемлет лопотанию пожилого, худощавого, с проседью в волосах, земляка. Время от времени громкие возгласы "вах-вах!", прерывают импровизированную лекцию. Когда кто-нибудь из русских или украинцев начинает ворчать насчёт "зверьков", которые непонятно о чём "гыргочут", "лектор" переходит на ломаный русский язык. Правда, голос приглушает. Слышатся лишь обрывки фраз… — "Гарбачов хатэл Карабах атдат армянам. Иво жина радня, ест армяне… Всэ луды паднималыс — и билы армян!.. Жилэзни дарога в Нахичеван, луды фсю ламалы… Грузыя тожи нас паддэржывает… Нахичеван фсех армян уже пабилы…"

Молодёжь жадно внемлет. Глаза всё больше разгораются. Руки хлопают по ляжкам… — "Давайте миски — обед приехал!" Этот окрик застаёт азербайджанцев врасплох. За обедом они проносят ложки мимо рта, пытаются что-то лопотать, не прожевав. Один поперхнулся и сильно закашлялся…

— "Ну мамеды завелись — не остановишь!" — бормочет какой-то русский дед.

Вот коренастый грузин (неплохой, начитанный парень, но тоже заразившийся общим националистическим поветрием), беспрерывно жестикулируя, рассказывает (уже в двадцатый раз) о том что во времена царицы Тамары, Грузия владела всем Закавказьем, Северным Кавказом, да ещё половиной Турции и Ирана впридачу.

Какой-то ростовский наркоман, едва отошедший от ломки, выдаёт циничный комментарий: "А ты лучше расскажи кацо — ты у нас такой начитанный — как турки грузинок в гаремы утаскивали и там во все дырки имели. А пойманным грузинам муди отрезали, евнухами делали и свечку держать заставляли. А то и самих вместо баб использовали. Турки — они ведь на все руки от скуки…"

Грузин, с пеной у рта, лезет на стену: "Наш Сталин — самый выдающийся человек в истории, да!.."

Тут высовывается с верхних нар, озабоченная рожа какого-то осетина: "А ти знаищь, щто Сталин — аситин?! Иво фамилия — Дзугаев. Он — кударец. Это южни аситины так называюца. Чиво ви Сталина грузином завёти? Не била, слущай, у вас никаких видающихся лудэй! Как какой-ныбуд извесни грузин — так, на самом дэлэ, аситин. Ну, или какой-ныбуд армян. Это ми — панимаищ — ми, аситины, вес Северни Кавказ кантралиравалы! И в Грузии всэ вайска из аситин састаялы. Ви ваиват никагда не умели! Кто тока вас ни бил, слущай — турки, персы, греки, всэх ни запомныщ! А нас дажи манголы баялысь. Ти знаещ рэка Дон? Дон, па-аситински, значит вада. Дажи Лондон, катори в Англии — аситинскае название. Вот куда ми дахадылы!.."

— "Слушай, гандон — тоже аситинский название?.."

Между осетином и грузином назревает драка. Оба глядят, тяжело дыша, друг на друга — вытаращив глаза, как разъярённые бараны. Лишь окрики славян, густо пересыпанные матом, мешают им вцепиться друг другу в глотки.