Пропасть, чтобы вернуться

По серой гладкой стене его темницы спускался большой паук. Его пухлые лапы плавно двигались будто танцуя. Он оплел почти полностью комнату своими сетями и теперь выходил лишь для того, чтобы лакомиться пойманной в них добычей: мухами, мотыльками, стрекозами. Сейчас в его капкан попалась гусеница. Её занесло в окно вместе с сорванным ветром кленовым листом. Глядя на него можно было догадаться, что близится очередная осень.

Аль перевел взгляд на крохотное оконце в стене. За ним уже спряталось солнце и тень вечера заполнила собой и без того не светлую комнату.

Семь лет он провел в этом аду… — а сколько еще предстоит?

Изо дня в день к нему приходил его мучитель и пытал, вернее, выпытывал, где скрывается наследник. Семь лет Аль Ференс Диа был пленником собственного брата.

— Ты умер, — такими словами встретил его Юс Ференс после пробуждения. — Тебя никто не ищет и никогда не найдет, но если ты скажешь, где твой сын, я обещаю, что смерть твоя будет быстрой и безболезненной, — он слышал эти слова довольно часто и каждый раз натыкался на лютую ненависть в глазах брата.

— Юс… ответь: зачем ты это делаешь? Почему так?.. — Аль пытался в первое время понять, разобраться, решить миром, но каждый раз убеждался, что это напрасно. Юс не желал его слышать. И хотел лишь одного — быть повелителем, для чего всеми силами стремился занять место похищенного брата.

— Потому что ты забрал то, что принадлежало мне по праву, по рождению. Ты встал на моем пути и долгие годы, заметь не дни, а годы ты правил моим королевством, устанавливал в нём собственные порядки, женился, объединил королевства — думал, что я не смогу вернуться? Думал, что я бесследно пропал? — Юс сжал кулаки, сдерживая гнев, — Ты не знаешь, Аль, как я страдал — забытый, одинокий, лишенный всего… теперь я вернулся. Но вместо того, чтобы встретить меня, своего брата и отдать мне всё, чего я заслуживаю, ты объявил мне войну!

— Юс… ты не прав. Давай поговорим? — Аль Ференс висел на цепи, подвязанной к потолку, руки занемели, но размять их не было никакой возможности. Каждая его кисть была зажата железными тисками — по сути магическими оковами. С простой цепью он бы сразу справился, эту не смог разорвать. Поднятые над головой руки держали вес его тела. Ноги были обвиты толстой веревкой, и к собственному ужасу Аль отметил, что совсем не может ими двигать. Говорить было тяжело, но он хотел наладить отношения с братом и оттого старался не обращать внимания на боль, — … брат, я защищал королевство от болезней и бед… я хотел и хочу мира…

— И в довершении ко всему ты родил сына. Наследника… — Юс не слышал его. Он был погружен в собственные мысли, — Как? Как тебе удалось?

— Удалось… что?

— Вот только не надо на меня так смотреть, Аль! Ты все понимаешь и не делай вид, что ничего не знаешь!

— О чем я должен знать, брат?! — Аль выдержал брошенный в него взгляд.

— О чем? — Юс медленно подошел и, схватив за волосы, запрокинул голову брата, посмотрел в его глаза, почти проник в сознание. Аль вовремя выставил защиту, и Юсу не удалось завладеть им полностью, — Так, вот значит как?! Сопротивляешься? Не принимаешь? Что же, поиграем тогда по другому, брат. И поверь мне, я все равно узнаю, как тебе удалось родить сына. Я найду его и сам все узнаю.

Семь лет Юс искал наследника и не мог найти. Семь лет он мучил Аля, используя самые изощренные пытки, чтобы узнать, где скрывается малыш. Но совсем недавно тайну открыла Ангелина, сама того не подозревая, она обо всем рассказала Хельге.

Аль Ференс слышал всю беседу. Через зеркало в стене, которое иногда открывал для него брат, чтобы показать, как жарко его любит Ангелина, как она счастлива в его объятьях и тем самым причинить новую боль. Душа Аля страдала сильнее, чем тело. Будучи потомком демиургов, он был терпелив к физической боли, но оказался восприимчивым к душевным страданиям. Юс знал об этом и давил на самые чувствительные места в его душе.

Когда Ангелина рассказала о сыне, в тот миг Алю Ференсу показалось, что через его тело прошло раскаленное до красна железо. Почудился даже запах горящей плоти, а его душа, казалось, впервые почувствовала настоящую боль. Ни одна пытка не приносила такого. Он терпел, зная, что его дитя далеко, и Юсу никогда до него не добраться, а сейчас… сейчас его малыш оказался перед опасностью совсем один. И никто не мог ему помочь.

Сегодня брат отчего-то задерживался и Аль нервничал, он боялся, что на этот раз его сыну не удалось спрятаться от недругов.

Сидя на привязи, как цепной пес, бывший повелитель был совсем не похож на себя прежнего. Измученный бессонницей да переживаниями он осунулся, под глазами появились темные круги, а без солнечного света его кожа приобрела серый неживой оттенок. Он не мог умереть по собственной воле и не мог погибнуть от пыток. Демиург расставался с жизнью лишь через жертву, ради кого-то, но сейчас рядом с ним не было никого, кто мог бы воспользоваться таким подарком. Его измученное тело больше не болталось под потолком, Юс сжалился и позволил обрести опору, правда, цепи не снял, а повесил новые — на ноги.