Пропасть глубиною в жизнь

Брови Фрола как-то странно приподнялись, изобразив удивление.

– Не веришь? А вот пойдем – такое покажу.

Она схватила Фрола за руку, таща его за собой к выходу. Старик не сопротивлялся. Он лишь высвободил руку, молча встал и, не оглядываясь, пошел к двери. Выйдя на улицу, Фрол было остановился, но тут же в спину ему врезалась выскочившая следом Ирина.

– Ой, дедуля, извини, – еле слышно и как-то по-приятельски произнесла она и снова взяла Фрола за руку. – Ну что, пойдем.

Не дожидаясь ответа, она повела старика за кафе, к опутанной диким сухим виноградником беседке. Фрол шел за ней, не совсем понимая, чего от него хотят, находясь в каком-то окутавшем его сознание тумане. Он посматривал то на уложенную плиткой дорожку, то на спину Ирины, шедшей впереди и без умолку что-то чирикавшей.

– Короче, две сотни за просмотр, – уже уверенно и твердо произнесла девушка, когда они вошли в беседку. – Согласен, дедуля?

Не дожидаясь ответа, в одно мгновение она одновременно сбросила с плеч блузку и курточку, обнажив молодую упругую грудь. Улыбаясь и кокетливо глядя на старика, она провела рукой по своим прелестям.

Лицо Фрола от неожиданности вытянулось. Он отступил назад, словно чего-то испугавшись. Такая реакция старика лишь взбодрила девушку.

– Ну как, дедуля? – игриво произнесла Ирина и протянула к Фролу руку.

Старик попятился назад.

– За-ра-бо-тать, – вдруг по слогам протянул он слово, сказанное девушкой еще там, в кафе, и внимательно посмотрел ей в глаза.

Сейчас это был уже не тот Фрол, который несколько минут назад безмолвно сидел за столиком в углу кафешки. Это был человек, который вдруг начал осознавать суть происходящего. И это происходящее шокировало его.

Перемену в поведении Фрола увидела и Ирина. Она вдруг ощутила нелепость своего поступка, ее обжег стыд. Девушка быстро накинула на плечи блузку и курточку, на ходу застегивая непослушными руками маленькие кнопки.

– Дедуля, ты что? – робко произнесла она, снизу вверх посмотрев на Фрола.

– Дочка…

Фрол прошептал это слово так, словно перед ним действительно стояла его дочь. Дочь, а не распутная девуля, просто по годам годившаяся ему не то что в дочки, а во внучки. Нет, в этом слове не звучала укоризна или презрение. В нем было что-то другое, более глубокое. Какая-то странная смесь жалости, растерянности, сожаления, сочувствия. Туман в голове у Фрола растворился, он ясно мыслил и понимал происходящее, казавшееся ему страшным и жестоким. Старик смотрел на Ирину, намереваясь что-то сказать. Было видно, как тщательно он подбирал слова и как мучился от того, что эти слова не сразу приходили в голову.

– Дочка, неужели это называется заработать? – наконец выдавил из себя Фрол.

– Каждый зарабатывает как может, – почувствовав в словах старика укор, выпалила в ответ Ирина.

Чувствовалось, что эту фразу ей приходится повторять не так уж и редко, настолько уверенно и даже привычно для ее слуха она прозвучала. Вместе с тем она вдруг почувствовала неловкость, ощущение чего-то нехорошего, неприятного, отвратительного, начинавшего теребить и мучить ее изнутри. Ее уверенность и развязность рассеялись в одно мгновение. Она отвела в сторону глаза, обиженно буркнув «Не хотите – не платите» и впервые заменив фамильярное «ты» на «Вы».

Они молча стояли друг против друга: восьмидесятитрехлетний больной старик и юная начинающая жить девочка. Вокруг не было ни души, и только звук проезжавших невдалеке автомобилей напоминал о том, что жизнь все же идет своим чередом. Жизнь с ее правдами, грехами, кознями, обидами, предательством, болезнями.

Первым из оцепенения вышел Фрол. Он вдруг поспешно сунул руку в карман и, захватив несколько лежавших в нем купюр, протянул их Ирине:

– Слушай, дочка, возьми!

– Нет, нет, что Вы, – запротестовала Ирина, отступив назад, и хаотично замахала руками.

– Возьми! Возьми! – теперь уже более настойчиво произнес старик, крепко схватил руку девушки, насильно вложил в ладонь деньги и крепко сжал ее пальцы.

– Я не… Я не могу.

– Можешь! – твердо и решительно произнес Фрол.

Он крепко обхватил рукой пальцы Ирины с зажатыми в ладони деньгами:

– Бери… И ни о чем не думай.

– Но… но почему? – тихо произнесла Ирина. – Я же… Я же просто… мразь…

Она вдруг зарыдала.

– Пойми, дочка, – быстро заговорил старик, намереваясь успокоить девушку, – как бы это правильно сказать… Ни ты, ни я, мы сейчас живем не в своем мире. В чужом. Нет, правильнее, чуждом. Чуждом нам мире. Не в том, что остальные… Наш с тобою мир… Нет, это не мир… Это мирок. Такой… Ничтожный… Мелкий… Он не такой, он неправильный…, – Фрол на секунду задумался, внимательно посмотрел на девушку – понимает ли она вообще то, что он хочет сказать, – не тот, который нам хотел дать Бог, даря жизнь. Понимаешь?

От досады Фрол Устинович присел на лавку и обхватил голову руками. Ирина стояла рядом, растерянная, не знающая, как поступить. Наконец старик снова поднял голову. Он был сосредоточен, его глаза излучали уверенность.