Пропавшая

Наверное, что-нибудь связанное с детьми. С Дилайлой, Пайпер, Лили и их небольшой ссорой. Надеюсь, Дилайла ничего дурного не учудила.

Кассандра приносит фотоальбом. Надо же! Сейчас мало кто держит фотоальбомы как таковые, все теперь цифровое — разве что в качестве хобби делают собственные и красиво их оформляют. Смотрится мило, но у меня времени на подобное точно не хватит.

Альбом явно не новый: прозрачные кармашки местами погнуты, да и сами фотографии заметно старые, сняты на пленку. Пленочные фотоаппараты, как известно, тоже канули в Лету. Кассандра пролистывает до нужной страницы и кладет раскрытый альбом на стол. По обилию красного цвета я уже успеваю догадаться, что там за фото. На футболках и свитерах пестрит название моей альма-матер — во время учебы в университете мы почти не снимали красную форму.

Кассандра тыкает в фотографию: вот я, вот Марти. Лицо у меня тут же вспыхивает, в горле встает ком.

Дрожащим от злости и досады голосом Кассандра спрашивает:

— Раз вы с Марти не рассказали правду, значит, есть что скрывать? Я уже несколько недель назад о вас догадалась! — И продолжает, не дожидаясь ответа: — Думаешь, тебе это так просто сойдет с рук?

О том, что мы были близки, Кассандра не знает, однако фотография говорит сама за себя: мы с Марти стоим рядышком, а его рука непринужденно заброшена мне на плечо. Сразу видно — не первый день знакомы. Согласна, довольно некрасиво, что мы утаили прошлое и от нее, и от Джоша.

— Разве ты поверила бы, что нас с Марти ничего не связывает? — спрашиваю я.

— Могла хотя бы попытаться объяснить. Но вообще нет — не поверила бы.

Я смотрю Кассандре прямо в глаза. Та отводит взгляд и, посадив Арло в детский стульчик, отрезает ему кусочек кекса.

— Между нами ничего не было вот уже восемнадцать лет, — уверяю я.

Кассандра тут же поворачивается:

— Значит, когда-то все-таки было?

— Давным-давно, Кассандра. Ни Марти, ни я тогда еще тебя не знали.

— И все же вы встречались?

— По молодости. Юношеская любовь, только и всего.

От услышанного Кассандра приходит в ужас.

— Так ты… любила его?

Вот кто меня за язык тянул! Надо было как-то иначе сказать, без слова «любовь».

— Мне казалось, да. Когда тебе восемнадцать, чувства так и захлестывают, ослепляют… Сейчас-то я понимаю, что любовь — это совсем иначе. Вот у вас с Марти любовь, а у нас тогда было так, ерунда — наивное увлечение двух бестолковых детей.

— А с чего ради я вдруг должна тебе верить, — говорит Кассандра, — когда ты так долго врала?

— Я вовсе не врала, — поправляю я.

— Ты скрывала правду, держала меня в неведении.

Кассандра потрясающая женщина: элегантная, находчивая, умная, за словом в карман не полезет. С такой женой я и даром не сдалась бы Марти. Впрочем, для себя самого такое не всегда очевидно, вот Кассандре и кажется, что ее обманывают.

— Мы не хотели, чтобы вы беспокоились на пустом месте. И ты, и Джош.

Кассандра тут же приосанивается и спрашивает:

— Кстати, а Джош в курсе?

— Нет, — отвечаю я. — Никак не осмелилась ему рассказать. Хотя рассказывать-то нечего, ведь у нас с Марти нет никакого секрета… Клянусь, Кассандра. Собственной жизнью, да что там — жизнью моих детей клянусь: между нами ничего нет!

— Вы с ним спали?

— Кассандра, давай не будем…

— Спали или нет? — не унимается Кассандра.

Мы обе уже забыли и про кекс, и про кофе. Кекс стоит на столе — лишь один Арло увлеченно ест свой кусочек, — а кофе давно готов и ждет в кофейнике.

— Мне было восемнадцать, — говорю я.

Кассандру мой ответ не устраивает.

— То есть спали?

— Кассандра, прошу, не надо.

— Просто ответь на вопрос, Мередит! Спала ты с моим мужем или нет? — Кассандра переходит на крик, пугая маленького Арло, и, чтобы тот не расплакался, отрезает еще кекса. Взяв кекс в ручку, Арло жадно запихивает его в рот и теперь сидит весь перемазанный и в крошках.

— Спала… — шепотом признаюсь я, хотя женаты они тогда, на минуточку, еще не были. Но, пожалуй, не стоит раздражать Кассандру еще сильнее.

Дальше становится только хуже. Оказывается, Кассандра и так знала, что мы с Марти спали, потому что ни с того ни с сего вдруг достает сложенный пополам листок, который был спрятан между страницами альбома. Свою собственную записку многолетней давности я узнаю в ту же секунду, как Кассандра настойчиво протягивает ее мне в развернутом виде. Прочитать не хватает духу; впрочем, я и без того знаю, что там. Спустя несколько месяцев наших отношений с Марти я забеременела и твердо решила оставить ребенка, о чем и написала в записке. Мол, если хочешь быть отцом — пожалуйста, если же нет, заставлять ни в коем случае не стану.

Делать выбор Марти не пришлось, потому что ровно через два дня у меня случился выкидыш.

— И где же сейчас твой ребенок?

— Я потеряла его на двенадцатой неделе.

— Сочувствую, — безразлично бросает Кассандра.

Ее убивает мысль, что у Марти мог быть ребенок от другой женщины. Если б не выкидыш, мы, возможно, воспитывали бы его сейчас вместе, возможно, были бы женаты и той жизни, которой живет Кассандра сегодня, могло просто не существовать.

— Ты до сих пор спишь с моим мужем? — невозмутимо спрашивает она.