Пропавшая девушка

А потом я бросил пакет и вскочил, окончательно сообразив, что это было.

Волосы Пеппер. Пакет был доверху набит волосами Пеппер.

29

Главная городская больница находится на Ривер-роуд, в нескольких милях от магазина моего отца. После уроков я смог дозвониться до матери Пеппер, которая сообщила, что Пеппер положили туда залечивать травмы. Вероятно, она останется там на всю ночь.

У меня накопился миллион вопросов, но задавать их я не стал. Сказал, что уже еду, и дал отбой. После чего побежал домой, чтобы взять мамину машину.

Весь день шел снег, температура упала до минус десяти, и улицы в моем районе еще не успели расчистить. На дорогах стояла гололедица. Но мне не терпелось добраться до больницы и увидеть, в каком состоянии Пеппер.

У меня ушло немало времени, чтобы соскрести снег с ветрового стекла и заднего окна машины. Я уже сдавал назад с дорожки, хрустя шинами по свежевыпавшему снегу, как вдруг увидел, что к дому, размахивая руками над головой, бежит Гейб.

Я дал по тормозам. Машина проскользила задом несколько дюймов, прежде чем остановиться. Гейб постучал в окошко рукой в перчатке. Я опустил стекло. Он шумно пыхтел от быстрого бега, выдувая облачка пара.

– Я в больницу, – сообщил я.

Он кивнул. Его синяя лыжная шапка была натянута почти до самых глаз. Лицо разрумянилось от мороза.

– Я слышал о Пеппер. Я с тобой.

Обежав машину, он распахнул дверцу, закинул рюкзак на заднее сиденье, а сам плюхнулся рядом со мной.

– Слышал, на нее напали.

Машина с хрустом съехала с дорожки и выкатила на улицу.

– Не сомневаюсь, что это Ангел, псих, постарался. – Я стал поворачивать на Парк-Драйв. Машина пошла юзом, резко накренившись на правый бок. Я жал на тормоз, одновременно выворачивая руль, пока не восстановил управление.

– Да уж, поездочка нас ждет… – сказал Гейб, поправляя ремень безопасности.

– Может, Ривер-Роуд уже расчистили, – возразил я, тормозя перед светофором.

– Ты говорил с Пеппер?

Я покачал головой:

– Нет, только с ее мамой. Говорит, Пеппер не сильно пострадала. Но ужасно угнетена. Боюсь, она не совсем еще отошла от шока.

– Что это значит? – Гейб пытался протереть окошко рукой в перчатке. – Быть в шоке. Мне всегда было интересно, что это значит.

– Думаю, это значит, что твой разум не может принять то, что с тобой случилось, – сказал я.

Гейб помрачнел:

– Значит, этот парень куда-то затащил Пеппер и отчекрыжил ей все волосы? Он что, сперва оглушил ее?

– Без понятия, – отозвался я. – Не хотелось висеть на телефоне с ее матерью. Поскорей бы туда добраться.

Гейб покачал головой:

– Теперь у нас нет выбора. Нужно заявить на Ангела в полицию.

Огромные хлопья снега бомбардировали лобовое стекло – метель разгулялась не на шутку. Всего четыре часа пополудни, а темно было, как поздним вечером. Свет фар упирался в сплошную стену снегопада.

Я вздохнул:

– Видимо, ты прав, Гейб.

Мы миновали магазин моего отца и начали извилистый подъем на Ривер-Роуд, с ее лихими поворотами и опасными обрывами по правую сторону. Этот пейзаж живо напомнил мне о нашей субботней гонке, которая так скверно закончилась. Снова я почувствовал, как мой снегоход на полном ходу таранит Ангела, снова увидел его черное пальто, его ошарашенное лицо, когда страшный удар взметнул его в воздух.

«Ты убил меня, Майкл».

То и дело огни встречных автомобилей заливали желтым сиянием лобовое стекло, отчего становилось трудно что-либо разглядеть. Вьюга бушевала вокруг машины, заливаясь истошным воем. Ощущение было такое, будто мы движемся внутри снежного смерча.

Гейб говорил что-то о «Макбете», но я слишком сосредоточился на вождении и слишком переживал за Пеппер, так что его слова звучали для меня где-то на периферии сознания. Я даже не пытался слушать. Я как можно дальше подался вперед, вглядываясь в запорошенное снегом стекло и обеими руками вцепившись в руль.

А потом я почувствовал резкий удар сзади. Судорожно подскочив, машина проскользила несколько метров.

Глаза Гейба расширились:

– В нас кто-то врезался.

Дорога делала крутой поворот. Свет фар выхватил из темноты невысокое ограждение.

– Забуксовал, наверное, – сказал я. – Бывает.

– Останавливаться будешь? – спросил Гейб.

Следующий мощный удар вытолкнул машину на встречную полосу. На мгновение у меня оборвалось сердце. Я крутанул руль, поворачивая обратно. В ту же секунду еще один сокрушительный удар швырнул нас вперед.

– Это не случайность! – заорал Гейб.

Я вперился в зеркало заднего вида, пытаясь разглядеть, кто сидит за рулем преследующей нас машины. Однако заднее стекло было безнадежно заметено снегом. Я ничего не мог разглядеть.

– Тормози! – кричал Гейб. – Тормози! Он пытается нас убить!

– Здесь негде тормозить, – проговорил я срывающимся от страха голосом. – Нет обочины.

БУМ-М-М-М.

Мощный толчок сзади отправил машину юзом прямо к ограждению, за которым находился крутой обрыв.

– Не может быть! Не верю! – Я вывернул руль влево, резко крутанул, и машина вернулась на дорожную полосу.

Гейб крепко зажмурился, вцепившись руками в колени.

– Не может быть, – бормотал он, – это тот самый больной кретин…

Договорить он не успел.